— Солнце… я перед тобой, как открытый лист бумаги… — сделал шаг к ней мужчина, разведя руки в стороны. — Между нами ничего не было…

Женщина мотнула головой, не спуская глаз с мужчины, а затем дрожащим голосом произнесла:

— Если ты и бумага, то только туалетная…

Развернувшись, она направилась к калитке к приехавшему такси. Вытирая на ходу слезы, она села в него, и такси тут же тронулось, оставив кинокритика наедине с Чаном и Юми, что стали невольными свидетелями.

Мужчина вышел на дорогу, смотря вслед уезжающему автомобилю. Парень с девушкой переглянулись, после чего Ан произнес:

— Простите, господин На Ро Ги?

Мужчина стоял секунды три неподвижно, никак не прореагировав на слова парня.

— Я из комапнии Ебашикаши Сукотот. Я по поводу премии актер года… — начал было Чан.

— Убирайтесь… — тихо произнес мужчина.

— Что, простите?

— Валите к чертовой матери отсюда, — уже более громко и с угрозой произнес кинокритик, развернулся, и осунувшись, направился в дом.

— По-моему, мы не вовремя, — тихо произнесла Юми.

— Да… да, наверное, мы не вовремя, — кивнул Чан. — Думаю, его мы оставим на потом…

Ребята немного молча постояли, после чего Юми осторожно спросила:

— Что теперь?

— Ну, на сегодня все. Могу довезти тебя до дома на общественном транспорте… Если он к вам ходит.

— Как-то рано еще. Может, в кафе?

— Можно, но… Сейчас вечер…

— И?

— Можно сходить к торговому центру Лоффи Плаза.

— Зачем? Там же, вроде… дешевые магазины.

— А еще улица еды, — кивнул Чан. — Как-то проезжал там.

Юми задумчиво нахмурила брови и спросила:

— Это, типа, уличной еды? И как? Там вкусно?

— Понятия не имею. Раньше было не по статусу, потом не было денег, а после времени, — пожал плечами Чан. — Когда-то же надо это попробовать?

* * *

Чхе Дон Гиль вышел из припаркованной машины у здания министерства и огляделся. Никого подозрительного он не заметил, поэтому спокойно переложил дипломат в другую руку и направился в сторону здания.

— Развели шпионских боевиков, — недовольно проворчал он, подходя к зданию.

Последние несколько дней постоянные передачи монет начали изрядно раздражать. Причем это происходило почти всегда неожиданно, а от этого раздражающе.

Мужчина подошел к крыльцу, резко оглянулся в поисках школьников в форме школы Дайвегу, а затем медленно повернулся.

— Здравствуйте, господин Чхе Дон Гиль! — с улыбкой произнес парнишка лет тринадцати на вид и протянул монетку. — Я слышал, вы строите башню из монеток…

— НЕТ! — рыкнул на него дернувшийся от неожиданности чиновник. — Я ничего не строю! Никогда не строил и не буду строить!

— Да? А я думал, вам монетки, чтобы башню строить, — растерянно произнес парнишка. — Вам зарплаты не хватает? Вы только скажите, мы…

— У меня все хорошо! У меня хорошая зарплата! Мне не нужны ваши монетки! — начал цедить Чхе Дон Гиль, внутренне начав закипать. При этом мужчина был не дурак и сдерживал себя как мог, подозревая провокацию.

— А почему вы злитесь? Вы не любите монеты? Или, может быть, номинал маленький? У меня есть другая… — продолжил изображать саму наивность парнишка. — Вот! Возьмите!

Чхе Дон Гиль опустил взгляд на руку парня, затем поднял его на лицо и не глядя сгреб монеты, после чего с дергающимся глазом направился на рабочее место.

— Чертова школа с ее чертовыми школьниками, с их чертовыми монетами… — бормотал он, постепенно успокаиваясь.