Сдавливаю сильнее, и с упоением наблюдаю, как она хватает ртом воздух, нехватка которого постепенно начинает жечь ее легкие. Желтая радужка почти исчезает за расширенными зрачками. Пульс под пальцами подскакивает как сумасшедший, и я еще сильнее свожу пальцы. Теперь она уже хрипит и плачет. С наслаждением читаю в ее глазах осознание смерти. Клиент, как говорится, готов!

Резко отпускаю горло и перехватываю за волосы, не позволяя упасть на колени и облегчить приток воздуха. Сейчас ее диафрагма мелко пульсирует, не давая легким сделать полный вдох. Слезы заливают ее миловидное личико, глазки в обрамлении длинных слипшихся ресниц покраснели и уже не сияли торжеством. Почему-то маги считали, что они бессмертны и неуязвимы. Всегда хотелось рассмеяться им в лицо, и сказать: «вы просто не становились целью подходящего наемника».

Вот и эта милашка была свято уверена в своей непогрешимой неуязвимости, даруемой магией. И теперь, болтаясь на собственных волосах в моих руках, готова была признать меня и богом, и царем, да кем угодно, лишь бы спасти остатки гордости. Вкус азарта осел на языке, магов я встречала немало в своей недолгой жизни, но вот такую молодую впервые. Обычно их до тридцати прячут в секретных Академиях. Вот только у нас отбор невест, и вряд ли дворянки согласятся на служанок далеко за сорок. А значит сейчас в замке полно молоденьких магинь без должного образования.

Облизнув в миг пересохшие губы, присмотрелась к своей жертве повнимательней. Она уже не так судорожно глотала ртом воздух, и просто тихо поскуливала в моих руках. Резко встряхиваю добычу, и она взвывает не хуже пожарной сирены. Ясно, ее сила сосредоточена в волосах, а не в пальцах. Интересный мне попался экземпляр. Одна на пару сотен тысяч. Перехватываю ее голову поудобнее, и смотрю в мокрое лицо.

— Если не хочешь лишиться шевелюры, — медленно оттягиваю тонкую прядь и резко дергаю, — то будешь послушной девочкой, которая любит свою хозяйку, и никогда ее не предаст.

— Да-да, любит, — простонала деревянными губами служанка, — сделает все, что прикажите.

— Хорошая собачка, — погладила я мокрую щеку.

— Да, Миледи, послушная, — залепетала это чудо природы.

— Кто разрешал говорить, — и хлесткая пощечина обожгла белую щеку.

— Простите, — взвыла она, вися в моих руках.

— Тогда поведай-ка мне, — я встряхнула магичку, — какого черта по всей комнате развешена твоя поганая магия?

— Вы ее видите? — с ужасом уставились на меня два желтых глаза.

— Вопросы здесь задаю я, — отвесила еще одну пощечину, — или собаке не ясно.

— Простите, — девчонка съежилась, — нам приказали.

— Кто? — погладила я по алеющему следу от руки.

— Король, — пискнула мышка в лапках кошки, — он сказал, так будет проще наблюдать за невестами.

— Хорошо, допустим, — задумчиво откликнулась на такое предположение.

— И что же ты узнала про меня? — было интересно послушать ее предположения.

— Почти ничего, — всхлипнула магичка, — вы слишком закрыты, на вас чары криво действуют. Даже вашим сном, и тем управлять трудно. Мы едва успели вашу личность подтвердить, как фаза сна закончилась, и вы начали пробуждаться. Это честно не моя вина, я не хотела к вам лезть. Это просто приказ.

— Интересно, — провела пальцем по губам, — дальше.

— До вашего вылета из дворца, к каждой участнице приставили по выпускнице Академии Салхи, — всхлипнула блондинка, — я староста выпускной группы. А меня приставили к неизвестной дворянке с громким именем.