– Куда ты пропала? Полковник Лингор хотел с тобой попрощаться.

Генерал повернулся, сделал ко мне несколько шагов, и я не справилась с собой: испуганно отступила назад. Шелтер тут же остановился и удивленно нахмурился. Конечно, ведь последнее время я не шарахалась от него.

– В чем дело, Мира? Почему ты вдруг снова стала меня бояться?

– Я не боюсь, – дрогнувшим голосом возразила я.

Уголки его губ приподнялись в улыбке, но она получилась какой-то грустной.

– Тогда попробуй сказать это еще раз, более убедительно. Без дрожи и панических ноток.

– Простите, генерал, – вздохнула я.

Мне не хотелось его обижать, но я ничего не могла с собой поделать: сигаретный дым и висящий в воздухе запах рождали неприятные ассоциации, а на фоне подслушанного разговора заставляли снова ждать подвоха.

– Жизнь научила меня, что после посиделок в компании друзей за рюмкой чего-нибудь крепкого мужчина становится непредсказуем. И иногда немного опасен.

На его лице отразилось понимание, но генерал вновь сделал несколько шагов ко мне, на этот раз более медленных, плавных. Я смогла заставить себя остаться на месте.

– Я не пьян, Мира, не бойся. Сама посмотри.

Шелтер подошел еще ближе, чуть наклонился, чтобы мне было проще заглянуть в его глаза. Они действительно оставались совершенно ясными. У отца после подобных вечеров взгляд становился совсем другим: мутным и злым. Генерал же внешне никак не изменился. Я не сдержала вздох облегчения. Если он трезв, то едва ли стоит опасаться его больше, чем обычно.

– Я никогда не пью до опьянения, – зачем-то сообщил он, снова выпрямляя спину. – И уж тем более до потери контроля или человеческого облика. Только для снятия напряжения.

– А по вам и не скажешь, что вы бываете напряжены, – ляпнула я от все сильнее охватывающего волнения.

Теперь действительно волнения, а не страха: сердце снова билось быстро и неровно не потому, что я боялась неожиданных поступков с его стороны, просто он подошел совсем близко. Его взгляд скользил по моему лицу, а в голове до сих пор звучало эхо непривычно эмоционально произнесенных слов: «Воспоминания ожили. Снова. Так ярко и четко. И так… больно…»

Интересно, что это за болезненные воспоминания, которые спровоцировала сцена у шоколадницы? До безумия, до невыносимого зуда во всем теле хотелось спросить, хотелось снова услышать этот тон: непривычно тихий и такой… уязвимый, что ли. Я видела Оллина Шелтера уже с очень разных сторон, но вот он открылся мне с новой. Точнее, не мне, а своему старшему товарищу, который называл его ласковым «Олли», как ребенка. Интересно, кто-нибудь еще называет так кровавого генерала Шелтера? Жена Магистра, например…

– Надеюсь, полковник Лингор не обиделся, что я не попрощалась с ним, – выдавила я, как всегда загипнотизированная темным взглядом генерала. – Не думала, что он захочет.

– Ты ему очень понравилась, – спокойно объяснил он, больше не приближаясь, но и не отстраняясь, не «отпуская» мой взгляд, но и не пробираясь своим мне в голову и под кожу.

– Вы давно знакомы? – поинтересовалась я, когда молчание между нами неприлично затянулось.

– С моего детства. То немногое хорошее, что во мне есть, – исключительно его заслуга.

– Он вас воспитывал?

– В каком-то смысле.

– Вы из-за него стали военным?

Шелтер покачал головой, но развивать тему не стал, а я поняла, что сама загнала себя в угол. Вот как я теперь расскажу ему о подслушанном разговоре Морана и Нейба? Он же начнет спрашивать и поймет, что я слышала не только их. И как он к этому отнесется? Да одному Тмару известно!

Наверное, если бы я подумала еще немного, то решила бы, что реакция генерала не может быть страшнее, чем гипотетические последствия заговора, который, возможно, зреет прямо у него под носом среди наиболее приближенных к нему людей, но следующая фраза Шелтера выбила из моей головы все посторонние мысли:

– Один из моих соседей устраивает вечеринку через несколько дней.