Уставившись в потолок, он наблюдал, как в комнату вползают дождливые сумерки. От ближайших дней и недель, если их все-таки удастся прожить, он не ждал ничего хорошего, ни одного подарка судьбы, самого пустячного, самого грошового. Ну, может, удастся без билета в троллейбусе прокатиться. Вот и весь подарок. Правда, вот с альбомом ему сегодня повезло. Но как знать, чем обернется такое везение…

Он долго ворочался, выбирая положение, при котором не так сильно болят сломанные ребра. Закинув руки за голову, стал вспоминать, как начинался практический этап вызволения Вити Барбера с зоны строгого режима под Иркутском. Планов в Москве было построено множество. Особенно усердствовал Елисеев младший. Он ни разу не попадал в милицию даже за мелкое административное нарушение, лишь по молодости как-то залетал в трезвяк и проторчал там полдня, никогда не имел дело с правоохранительными органами. Представление о быте и нравах зоны составил по фильмам, режиссеры которых тоже по зонам тачек не катали и баланду не хавали. И еще по какой-то сомнительной брошюре, купленной на книжном развале, книжку Елисеев всюду таскал с собой, заглядывая в нее часто, как батюшка в поминальник.

Благодаря почерпнутым знаниям, он считал себя крупным специалистом в области лагерной жизни и тамошних порядков. Ежедневно в его голове роились, как дикие пчелы, десятки планов побега. Планов диких, идиотических и совершенно неосуществимых, с подкопами, крупными взятками всем встречным поперечным начальникам и даже стрельбой. «Универсальный ключ, который открывает все зонные ворота – это деньги, – десять раз на дню веско заявлял Елисеев. – Вопрос только, кому сунуть бабки. Вот главный вопрос». «Всем не насуешся, охотников до твоих денег больно много будет», – отвечал Мальгин, но потом перестал отвечать, потому что надоело. Уже составивший свой план, Мальгин подолгу разговаривал с Онуфриенко, один на один засиживаясь с ним после работы в спецкомнате, выяснял все детали, которые могут пригодиться в деле. Брать с собой в Иркутск Кривого в качестве консультанта, нет, об этом и речи быть не могло. Онуфриенко личность в тех краях слишком приметная, план сыпанется, еще не успев развернуться.

И еще Мальгин дни напролет проводил в поисках не слишком болтливого адвоката, не какого-то фуфлового хмыря, а настоящего адвоката с действующей лицензией, нуждавшегося в деньгах, готового за не слишком высокий гонорар, составить компанию в рисковом деле. Такой человек после долгих поисков нашелся. Это был некто Борис Левин. Он давно запутался в своих женщинах, карточных долгах, детях, собственном бизнесе, от которого остались одни воспоминания, и вообще во всем на свете. Он растерял солидную клиентуру, бросил масштабные дела, потому что в прежние годы их неизменно проигрывал. Серьезные люди, знавшие репутацию Бори, не дали бы ему взаймы и десяти баксов. Финансовые дела конторы «Левин и сыновья», а сыновей у адвоката не было, только дочери, находились в упадке, Московская коллегия адвокатов со дня на день готовилась лишить Левина адвокатской лицензии из-за каких-то неприглядных историй, которых накопился вагон и маленькая тележка.

Но Боря сам решил все проблемы одним махом: выехать на постоянное место жительство в Израиль – вот выход. Плевать он оттуда хотел на все свои московские подвиги, даже если здесь, в столице любимой родины, на него заведут уголовное дело, – тоже ерунда.