Поднявшись с кровати, он потянулся. И двигаясь в темноте медленно и осторожно, чтобы не приложиться лбом о стену, принес из прихожей портфель с бумагами, брюки и пиджак, валявшиеся на полу. Закрыл дверь в комнату, подошел к окну, опустил жалюзи, задернул плотные занавески. И только после этого зажег настольную лампу. Вытащив из ящика стола плотный целлофановый пакет, сунул в него бумаги, которые купил у милицейского подполковника, альбом с фотографиями, прихваченный из квартиры Онуфриенко. Крест на крест перемотал пакет широкой клейкой лентой, получилось что-то вроде почтовой бандероли. Опустив пакет в портфель, застегнул замок, влез в помятый костюм, повязал галстук и минуту рассматривал свое отражение в зеркале, висящем на стене. Костюмчик еще тот, сорочка не первой свежести, но для ночной прогулки и так сойдет. Сегодня в ночном клубе «Зеленое такси» смена бывшей жены Насти, это хороший повод заглянуть в кабак и заплатить алименты. Дочери Мальгина исполнилось восемнадцать еще в прошлом году. Но алименты он продолжал платить. По инерции что ли…

Через полчаса Мальгин вошел в клуб через служебный ход: к чему платить тридцать баксов, если можно пройти даром. Он тряхнул руку знакомого охранника и через длинный коридор, в котором через каждые три метра по стенам развесили огнетушители, прошел в зал.

Клуб «Зеленое такси» – это большой, вытянутый подвал, с полом и стенами, окрашенными темной эмалью, на стенах развесили мазню неизвестных авангардистов в белых рамах. Столики и стулья тоже белые. Получилось стильно. Здесь тусовалась пестрая публика, не слишком денежная, которая именовала себя столичной богемой. Попадались иностранцы, заходили приезжие, остановившиеся в ближней гостинице, но гости с периферии здесь подолгу не засиживались. Кормили в «Такси» плохо, поили того хуже. До полуночи музыканты, не сделавшие себе громких имен, играли музыку в блюзовых ритмах, затем верхний свет делали приглушенным. На круглую сцену выходили и, сменяя друг друга, крутились вокруг металлического шеста и задирали ноги стриптизерши, черненькие и светленькие, полненькие и худые. Все не первой свежести с толстым слоем штукатурки на лицах, но по пьяному делу на такие тонкости внимания не обращаешь. Публике девочки нравились.

Барная стойка находилась в дальнем конце зала. Мальгин, помахивая портфелем, прошел между столиками, сквозь полупустой зал, издали послал бывшей жене воздушный поцелуй. Сразу видно, что этой ночью работы у Насти немного. На высоком табурете, уперевшись локтями в стойку, дремал седой мужчина в оранжевом свитере и джинсах, протертых до дыр. Время от времени он просыпался, чтобы сделать глоток из стакана, и снова погружался в негу сна. Сев на табурет, Мальгин, поставил портфель на колени, без долгих предисловий достал бумажник и положил на металлическое блюдечко пять сотен баксов. Барменша профессиональным движением смахнула купюры в карман фартука.

– Тебя где носило? – Надя сделала большие глаза. – Я все телефоны оборвала. Дома постоянно включен автоответчик, в твоей страховой шарашке бормочут что-то невразумительное. И вообще ты паршиво выглядишь, будто из больницы выписался…

Медников не пошел на обмен комплиментами. Надя облачилась в облегающую блузку с огромным вырезом, открывающим взорам посетителей чуть ли не всю грудь. Короткая юбчонка и полупрозрачный фартук, похожий на ночную сорочку завершали туалет. Он подумал, что бывшая жена выглядела уставшей, под глазами расплылась синева, которую не спрячешь даже под слоем пудры, а на шее обозначились морщинки, ночная барменша – это не для Насти.