Кое-где валялись старые котлы, были видны полинявшие дырявые ковры, выцветший кусок материи прикрывал вход. Штукатурка на домах давно отвалилась, в соломенных крышах виднелись дыры, а окна зияли пустотой. Сытая жизнь развращает человека: люди перестали трудиться, разучились что-либо делать, а потому деревня постепенно приходила в упадок.

Солдаты разбили лагерь, а сотник выставил в охранение почти половину отряда. Самталы не расходились: ведь чужестранцы посещали Свазли крайне редко. Взяв четырех крепких мужчин, вождь куда-то ушел. Вернулся Гобир довольно быстро, его люди несли тяжелые сумки с едой.

— Надеюсь, этот дар искупит вину наших соседей, — вымолвил самтал.

Конан бесстрастно смотрел на сочные фрукты, сладкие финики, рассыпчатый хлеб, большие куски мяса. Вчера они получили все то же самое, а за несколько часов пути отменные продукты превратились в гниющую отвратительную массу!

Почтительно поклонившись, вождь негромко сказал:

— Не будем вам мешать. Я вернусь перед заходом солнца.

Он сделал едва уловимый жест рукой, и толпа начала быстро расходиться. Вскоре улицы деревни совершенно опустели. Нигде ни одного человека. Невероятное послушание!

— Чего сидите! — усмехнулся северянин. — Разбирайте сумки. Надо плотно поужинать. Ничего из этого с собой взять не удастся.

— Я не буду это есть, — с отвращением проговорила волшебница. — Вдруг продукты сразу испортятся? Питаться червивым мясом…

— Перестань, Селена, — остановил девушку варвар. — Ты прекрасно уплетала финики в Могамлибе и до сих пор жива. У нас осталось слишком мало собственных запасов, чтобы мы бросались дарами местных жителей. До Ксухотла в лучшем случае два дня пути, а фляги пусты.

Чтобы подать пример остальным, Конан взял бурдюк самталов и сделал из него несколько больших глотков. Вода была очень холодной и вкусной. «Барсы» с ужасом смотрели на киммерийца — шемиты всегда испытывали страх перед колдовством.

Первым примеру киммерийца последовал сотник. Хасан очистил банан и съел его, изображая на лице удовольствие. Солдаты развели костер и приступили к жарке мяса. Не стал привередничать даже Аджа. Припасы, оставшиеся еще с Шема, теперь помещались всего в двух сумках. Их не хватит и на сутки пути, а потому выбирать не приходилось.

За ужином северянин перевел друзьям разговор с Габиром. Облокотившись на свернутый плащ и жуя кусок хлеба, Валер задумчиво заметил:

— Здесь что-то не так…

— О чем ты? — поинтересовался варвар.

— Я вдруг вспомнил историю, рассказанную Аджой, когда мы вышли из Дарфара, — произнес аквилонец. — О городе, в котором поселился демон. Если помните, он убивал по три человека и не отпускал купцов. Торговцы каждый раз уходили, но неизменно к ночи возвращались на старое место.

— Но ведь здесь все иначе, — возразила волшебница. — Отряд пришел в другую деревню, да и «барсы» по собственной воле остались в Могамлибе…

— А это с какой стороны посмотреть, — усмехнулся наемник. — Постарайся отбросить эмоции и взгляни на ситуацию трезво. Разве есть между оазисами отличия? Дома похожи, как две капли воды, храм один и тот же, а люди все в одинаковых одеждах. Поставьте рядом двоих вождей — я уверен, что вы ошибетесь. — А насчет перебежчиков у меня своё мнение, и Конан лишь подтвердил его, — продолжал Валер. — Вряд ли наши воины остались в Могамлибе по собственной воле.