Единственное, в чем она была абсолютно уверена, это то, что любила Яна еще сильнее, чем когда-либо, и что готова сделать все, даже, сказала она себе с улыбкой, обойти босой вокруг земли, лишь бы он опять полюбил ее.

Во время обеда она наблюдала за ним, не чувствуя, что ела или пила. Известный генерал, сидевший по правую руку, и бывший министр — по левую, к счастью, были заняты разговором, не интересным для нее.

Она слышала только голос Яна, видела внимание, которое он оказывал Бриджит Виман, глупо хихикающей, был очень любезен с дамой, сидевшей по другую сторону от него и слегка глуховатой.

За исключением Ги Вимана, он был самым молодым из присутствующих мужчин, все остальные были достаточно пожилыми и годились Яну в отцы. Диана не могла не заметить, что он нравился им, некоторые даже интересовались его именем и внимательно выслушивали его, называли его «мой мальчик» с благосклонным покровительством, являющимся привилегией старшего поколения.

Какую бы гордость она испытывала, подумала Диана, случись все иначе, они могли бы оказаться здесь как муж и жена!

Она молча закончила обед и просидела утомительных полчаса с женщинами в гостиной до того, как к ним присоединились мужчины.

Затем Бриджит собрала желающих для бриджа, и только после продолжительного спора Диане удалось ее убедить, что, если бы даже и умела, она не желает принимать участие в игре. Ее наконец оставили в покое, хотя и не без саркастических намеков со стороны Бриджит о том, что они не могут обеспечить ни джаз-оркестр, ни какие-либо другие развлечения ночных клубов в Тауэрли.

Шесть месяцев тому назад Диана легко нашлась бы и ответила соответствующим образом своей кузине, но сегодня она устало улыбнулась и быстро ушла в свою комнату.

Она не легла спать, а сидела, глядя в огонь, обняв руками колени. Должно быть, прошло более двух часов, когда она поднялась, чтобы подложить побольше угля в огонь, и испугалась, услышав внезапный стук в дверь.

— Войдите, — произнесла она, удивляясь, кто бы это мог быть.

Дверь открылась, и вошел Ян.

Она уронила со стуком медные каминные щипцы и повернулась к нему лицом. Сердце затрепетало, она прижала руки к груди, стараясь приостановить его бешеное биение.

— Прошу извинить, если напугал вас, — произнес Ян. — Мне необходимо кое-что сказать вам, я чувствую, в этом доме трудно найти минуту, чтобы остаться вдвоем.

Диана снова опустилась в кресло. Лицо побледнело, и это особенно было заметно на фоне красного бархатного платья. Она продолжала нервно сжимать холодные белые пальцы. Ян у нее в спальне, думала она исступленно…

Как часто она мечтала, что он войдет в эту дверь, удивляясь себе, что питала ненависть, содрогалась от страха в ожидании того момента, когда он прикоснется к ней! Хотел ли все еще он ее?.. Пришел ли он сюда ради нее?.. Если да!.. Если бы только она была ему нужна…

Она затаила дыхание, кровь бросилась ей в голову. Но посмотрев на его суровое, почти угрюмое лицо, поняла, прежде чем он заговорил, что это не пылкий любовник, стремящийся к ней.

Он подошел к камину и остановился, посмотрел куда-то поверх ее головы, голос был тихим, слова тщательно подобранные.

— После того, как вы уехали с Ронсы, — проговорил он, — я понял, как дурно поступил, изгнав вас таким образом, когда вы по доброте своего сердца возвратились, чтобы увидеть меня. Нет, одну минуту, — возразил он, увидев движение Дианы, — разрешите мне закончить. Я должен сказать вам, что чувствую необходимость оправдаться в том, что произошло. Ни один мужчина, и я не исключение, который вел бы себя с вами подобным образом, не смог бы выразить словами своего сожаления, даже если бы понял и осознал чудовищность своей вины.

Теперь я думаю, что просто сошел с ума от ярости, вы так жестоко обошлись со мной.