Динь отвернулась от окна и осмотрела комнату. Свет она не включила, но в полутьме рассмотрела, что количество мебели сокращено до минимума – в комнате были только комод, кресло с продавленным сиденьем, большая двуспальная кровать и прикроватная тумбочка с лампой. Над кроватью висела какая то картинка, но в темноте невозможно было понять, что на ней изображено. Однако по тому, как ровно она висела, Динь решила, что картина прибита гвоздями. Больше никаких украшений в комнате не имелось, а матрас на кровати был ничем не покрыт, потому что кто то решил избавиться от вонючих простыней, которые теперь, скомканные, валялись в углу.

На комоде стояла большая корзина с ароматической смесью из сухих лепестков, сильно пахнувшая пылью. Рядом с ней стоял контейнер с освежителем воздуха, на который Динь нажала и держала так до тех пор, пока тот не закончился. После этого она допила свое пиво, села в кресло и стала ждать.

Он пришел быстрее, чем она рассчитывала. С того момента, как Динь поднялась по лестнице, не прошло и десяти минут. Вошел он без стука. Закашлявшись от запаха, произнес:

– Боже! Ты что, любительница лаванды?

Обсуждать комнату Джек не стал. Просто закрыл дверь и, как и Динь, предпочел не зажигать свет. Вместо этого спустил с плеч подтяжки, вытащил рубашку из брюк и подошел к девушке.

– Так, значит, ты не дразнишься? – поинтересовался он. – И ты хочешь, чтобы я в это поверил?

– Хочешь верь, хочешь не верь, но ведь, насколько я помню, это не ты затащил меня сюда?

– Ты та еще штучка, – Корхонен кашлянул. – Студентка или как?

– А сам как думаешь?

– Ничего не думаю, кроме того, что не хотел бы угодить за решетку за связь с пятнадцатилетней. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать. А тебе?

– А ты мне нравишься, – заметил мужчина.

– Меня это мало интересует.

– Я так и думал. Но хватит слов. Иди сюда.

Корхонен поднял Динь на ноги и стал целовать ее, не дав ей приготовиться. Без сомнения, он знал, как это делать. Целовался он так, что Динь захотелось, чтобы это продолжалось вечность. Не прекращая поцелуев, Корхонен взял ее руки в свои и сунул их себе под рубашку, а потом положил свои руки ей на бедра и прижал их ближе к себе. Его руки стали двигаться вверх, пока не добрались до бюстгальтера, который он расстегнул и стал сжимать ее соски почти до боли, но отпустил их за мгновение до того, как Динь вскрикнула, как будто знал – и он действительно знал, – и ее тело окунулось в блаженство, и он направлял это блаженство туда, куда хотел…

Наконец Джек отпустил ее и кивнул, как будто Динь подтвердила что то, что его очень интересовало. Потом подошел к кровати и там снял рубашку через голову – такое Динь видела только по телевизору, когда у мужчин из за спешки не было времени расстегивать пуговицы. Он бросил ее на кровать, сбросил обувь и спустил брюки – Динь увидела, что под ними ничего нет.

Девушка знала, что должна что то делать – или помогать ему раздеться, или раздеваться сама. Но она замерла при виде его мускулистой спины, его ягодиц, складки на которых говорили о том, что они тоже состоят из одних мускулов, при виде его ног и рук, а когда он повернулся к ней…

Тогда она увидела шерсть на его груди, в которой темные волосы смешались с седыми и которая практически исчезала на поясе, чтобы потом пышным цветом появиться ниже и превратиться в мягкое гнездо для его возбужденного члена. Шерсть доходила ему почти до горла, как раз до того места, где была веревка, или это был галстук, или пояс халата…

– Тебе нравится? Большинству девчонок – да.

…и теперь она не знала, что делать и что все это значит, и поэтому не произнесла ни слова, поскольку что можно было сказать о веревке… галстуке… поясе от халата…

– Эй, ты чего ждешь? Давай, детка, оголяйся.