– А я? – воскликнула Алина с шутливым возмущением, но совершенно без зависти и засмеялась.

– Ты всегда прекрасна, – ответил Костя.

– Прекраснее всех! – сказала Юля, и взгляд ее невольно скользнул по совершенному от природы, упругому телу подруги с талией, удивительно тонкой для столь выдающихся округлых бедер, по гладкой смуглой коже, которая, казалось, никогда не старела. И она тут же отметила про себя: как же хорошо, что Алина ограничивается косметическими процедурами и не стала менять ни губы, ни скулы, ни щеки! Все в ней было без изъяна, все было словно нарисовано кистью истинного художника, и вмешательство хирургов могло лишь испортить столь прекрасное творение. Как это Алина раньше этого не понимала, и как хорошо, что они с подругами отговорили ее когда то от хирургии!

– Ты очень изменилась, – опять сказал Константин, оглядывая Юлю.

– Она еще в прошлом году очень изменилась, – сказала Алина, видя, что щеки подруги стали пунцовыми. – Стала такой спортивной, подтянутой, а лицо все разгладилось, ни морщинки. Вот что значит настоящее замужество, жизнь с хорошим человеком!

– И без нервов, – подытожила Юля.

– Да, без нервов, – протянула Алина. Они с Костей обменялись быстрыми взглядами, и на мгновение лица их приняли недовольное выражение, что не могло укрыться от Юли. Невысказанные слова, только им понятные, как ток пробежали в воздухе. Однако они тут же забыли об этом и заулыбались.

– Подумать только, как хорошо было год назад, – сказала Юля. – Мы все вместе встретились здесь.

– Место встречи изменить нельзя! – сказал Костя.

– Да… – ответила Юля. – А теперь Йохан не сможет прилететь… И вообще, все как то неправильно. Обстановка другая. Вы то не жалеете, что прилетели?

Алина и Костя переглянулись и засмеялись.

– Нет! – без колебаний сказали оба.

– Сначала мы переживали из за работы Кости, – сказала Алина. – Но уже сегодня к вечеру пришла рассылка, что всех сотрудников перевели на удаленную работу. Теперь вообще нет никаких препятствий остаться всем вместе здесь на неопределенный срок.

– Это же замечательно! – обрадовалась Юля. – Теперь мы вместе будем заперты на острове. Вместе не так одиноко. Честно скажу, я даже рада немного, что рейсы отменены. Зато вирус не будет проникать сюда.

– Юля, я тебя умоляю, – усмехнулся Константин, – это обычный грипп, неужели ты боишься его?

– Но это не совсем то же самое, – заметила Юля.

– Просто ты давно не болела им, грипп очень тяжело переносится, – сказал Костя. – Многие немощные люди не переживают его, умирают от осложнений, той же пневмонии.

– Но он не так быстро распространяется, вот в чем дело. Им болеют единицы, у многих иммунитет. А здесь все несколько иначе, иммунитета ни у кого нет, заражаются все подряд.

– И что теперь, карантин вводить? Запрещать людям ездить в другие страны или города?

Костя говорил легко, со смехом, и чувствовалось, что его никак не трогает та угроза, которую несет в себе вирус. Юля знала, что хотела рассуждать точно так же, как и он, более того, она завидовала его легкомыслию. Она хотела быть им, или Алиной, или кем угодно, кто молод и здоров и чьи дети здоровы. Юля даже спрашивала себя: смогла бы она понять теперь чувства пожилых людей, их смятение, тревогу, не будь Катя не здорова? Но нет, ведь у нее была мать, и она переживала за нее, пусть Людмила Петровна и была далеко, в России. Что все таки отличало ее от Константина? Быть может, он отгородился от доводов рассудка, потому что так было удобнее, уютнее, выгоднее для себя?

– Костя, Алина, но ведь у вас есть близкие, есть родители… – сказала Юля.