- Будут отстаивать свой проект... Экономия государственных средств прежде всего. А наледь и силикоз - это, говорят, временные явления. Устранятся.

- Понятно... Как бы не пала тень на Мясникова.

- И я так думаю.

- Значит, у Воронова - дело табак. Отсюда его ударят и за невыполнение плана.

- Свезите меня к нему, - попросил Терехин.

Они нагрянули в Рыбный порт на лукашинской "Победе".

- Вот ты где засел, Аника-воин! - воскликнул Терехин, входя в контору. - Да это настоящий дот! Смотри - не окна, а бойницы, щели!

- Читал поклеп на коллектив, как теперь называет мое заявление Синельников? - спросил Воронов, тиская руку Терехина.

- Читал.

- Ну?

- Все это надо доказать.

- Люди докажут, - сказал Воронов.

- Ишь ты какой! Хорош, хорош... - покачал головой Терехин.

- Милый, люди бывают разные, - сказал Воронову с обычной своей усмешкой Зеленин. - А если ты окажешься в меньшинстве? Что тогда?

- Это пустая формальность. Истина не знает ни большинства, ни меньшинства.

- Ну, а если ты все-таки не сумеешь доказать ни Синельникову, ни Лукашину?

- Ну, это уж пусть они мне докажут, что я не прав, - горячился Воронов.

- Нет, он законченный борец, - важно сказал Зеленин.

- Да, конечно... - кивнул Терехин. - Он могуч... Ну кто тебе будет доказывать, если комиссия решит не в твою пользу. Надо подчиниться. Дисциплина!

- Дисциплина?! Тот дисциплинирован, кто добивается правды, а не безмолвствует лукаво ради служебных выгод.

- Да пойми ты, голова! Надо не только воевать за свою правду, но еще и уметь слушать противника. Понимать его, - сказал Терехин.

- Это кого, Синельникова, что ли?

- Хотя бы его.

- Я давно его понял. Он - фокусник.

- Ну, фокусниками ты никого не удивишь. А я вот слушал недавно его, и говорит он, между прочим, убедительнее тебя. И комиссия больше к нему прислушивается, а не к тебе.

- Да! - крикнул Воронов. - В таком случае нам не о чем с тобой разговаривать. - Он замолк и, сердито нахохлившись, сел за стол.

- Чего ты на меня набросился? - сказал Терехин. - Я же тебе не Синельников. Может быть, ты и прав. Но ты не видишь - позиция твоя не прочная. И не лезь ты на рожон.

- В предостережениях не нуждаюсь, - сердито пробурчал Воронов. - И в сочувствии тоже.

- Ну, ладно, ладно, - похлопал его по плечу Зеленин. - Поехали с нами. Остынешь немного, а там заправимся... Потолкуем.

- Не хочу и не могу.

- Бирюк! - беззлобно выругался Терехин. - Ну и оставайся, дьявол с тобой. Счастливо тебе шишек набить! - крикнул он с порога. - Авось поумнеешь, трезвенник.

В машине Зеленин сказал.

- Сейчас ему можете помочь только вы.

- Каким образом?

- Выступить в газете, защитить его.

- Интересно! Работает целая комиссия, выводы складываются не в его пользу. И нате вам! Местный корреспондент - великий специалист - все опрокидывает вверх дном...

- Но ведь вы ему друг!

- А при чем тут друг?

- То есть как при чем?!

- Это совсем другое, - уклончиво ответил Терехин. - Дружба дружбой, а служба службой...

- Да... Встречаются и такие, кто дружбу на службу меняет. Ну что ж, поезжайте, служите...

Зеленин тронул за плечо шофера, попросил остановить. Тот затормозил. Зеленин открыл дверцу.

- Куда вы? - спросил Терехин.

Но Зеленин не ответил; он вылез из машины и пошел по откосу, поросшему кустарником, в сопки, напрямик, домой.

18

- Ну-с, деятель, комиссия работу окончила. Внесла, как говорится, полную ясность. Спорить больше не о чем. Будем трудиться, - говорил Лукашин вызванному с участка Воронову.

Выводы Пилипенко Воронов прочел в производственном отделе, на вопрос Зеленина: "Что будешь делать?" - только поскреб небритую щеку и мельком взглянул на Катю.