-- Так мы же собираем... -- попытался вставить слово Фатхулла.

Но Пименов, даже не повернув головы в сторону Мусаева, перебил:

-- Все собирают, никто не уклоняется. Да и не позволим дурака валять. А кто больше, кто меньше -- не столь важно. Для шести миллионов тонн, что сдает республика, ваши, так сказать, стахановские килограммы -- пылинки и песчинки, и не воображайте себя героями страды. Что это такое? В рабочее время вас видят в райцентре... В баньку, видите ли, захотелось... Другие же как-то терпят, обходятся, а вы чем лучше, почему я должен потворствовать вашей вольнице?

Ребята стояли, переглядывались между собой, обескураженные и обозленные.

-- И не сверкайте глазами, Мусаев, на вас, как на старшем, главная вина и ответственность,-- продолжал, распаляясь, Пименов. -- Что, хотите сказать - Фролов разрешил? Он молод и пошел у вас на поводу, стихия и энтузиазм его увлекли. Но ваша ни с кем не согласованная анархия, думаю, ему даром не пройдет. Многим ваше самовольное и бесконтрольное поведение не нравится, и я, с обычной для меня принципиальностью, доложу в райком по возвращении о вашем безответственном и недальновидном покровителе. В общем, я думаю, что сказал ясно: с завтрашнего дня никакой самодеятельности и на ужин со всеми. А то, что я за вами прослежу особо,-- уж будьте уверены. Все, можете идти! -- закончил он, почти переходя на крик.

-- Так что, нам и собирать, как всем? -- спросил побелевший, как хлопок, Фатхулла, у которого желваки так и ходили на лице.

-- Это ваше дело, тут я вам приказать не могу.

И работа разладилась... Через два дня, возвращаясь в потемках с поля, Марик, который и до среднего сбора не дотягивал, если бы на его счет Фатхулла с Баходыром не сдавали по тяжеленному фартуку, говорил друзьям, словно оправдываясь:

-- Знаете, ребята, во мне что-то оборвалось, я вроде и стараюсь как прежде, а результата нет. И я сегодня твердо решил уехать. Честно говоря, мне хотелось бы побыть с вами до конца, или, как ты любишь говорить, Фатхулла, до победы. Но думаю, мои победные дни позади, а позориться и выслушивать глупости Пименова я не хочу. Да и управляющий на прошлой неделе говорил, что мне давно пора вернуться.

Ребята знали, что Марик, несмотря на молодость, в конструкторском отделе ведущий технолог по нестандартному оборудованию и его отсутствие отрицательно сказывалось на работе.

-- Марик, только не завтра, а послезавтра. Сделаем прощальный ужин, пригласим девушек,-- мы давно обещали угостить их пловом. Начали по-людски, так давайте по-людски и закончим,-- предложил Фатхулла и обнял Марика, который волновался, правильно ли поймут его ребята...

Подробнее всего из той осени Рашиду запомнился этот прощальный ужин. После горячей перепалки с Пименовым вслед за Мариком уехал и Фатхулла, а через день отбыл и немногословный Кочков. Вспоминались и те милые девушки из медицинского, которых он больше никогда не встречал; он даже помнил, как грустный Марик открывает единственную бутылку шампанского, приобретенную по случаю прихода гостей, хотя весь сезон они строго придерживались "сухого" закона. Рашид, словно желая вернуть ушедшее время, пристально вглядывался в молодые лица друзей: неужели эти горячие юнцы, любившие в ту осень и хлопковое поле, и гостеприимный двор Икрамовых, и друг друга, и все вокруг, были они?..

Неслышно подошел Баходыр, опустился рядом, и Рашид, очнувшись и не понимая, где он находится, попытался встать.

-- Да лежи ты, лежи,-- остановил его товарищ. -- Давно приехал из райцентра, а тебя все нет и нет, думаю: не случилось ли чего, уж слишком слабым ты выглядел утром. Самат подсказал, что ушел к речке.