Фурор она и правда произвела -- что было, то было. Но только через неделю выяснилось и другое: как инженеру ей нельзя было доверить никакой работы, даже самой простейшей-- перечертить, составить смету, рассчитать простейший узел. А с чертежами вообще курьез вышел: она совершенно не имела понятия, что такое проекция, сечение, разрез, вид сверху или сбоку, воспринимала только общий вид -- картинку.

-- Что мне с ней делать? - спрашивал у Давлатова Фатхулла, в то время уже начальник отдела -- под его начало попала Дильбар. -- Я боюсь давать ей какое-нибудь задание. Станешь выговаривать -- смотрит такими печальными глазами, полными слез, что сам себе извергом кажешься, думаешь: за что я напал на такое милое создание? А иногда спрашиваю: "Чему же вас в институте учили?" А она отвечает: "Вам хорошо, вы в столице учились, а я в области: весной на прополке хлопка, осенью на его уборке, а летом на овощах и в стройотрядах... Когда же учиться было?" И ведь права, никуда не денешься...

Но Фатхулле ничего с ней делать не пришлось. Дильбар сама, словно ручеек, пробила себе ход, нашла дорогу. Ее полюбили, предупредительная оказалась: с утра придет, прежде всего чай вскипятит и всех обнесет, для мужчин за бутербродами в Госплан сбегает, а чашки, чайники, пиалы с ее приходом просто засверкали от чистоты. Через неделю она знала, кто какую газету читает, кто какие сигареты курит, и никогда не ошибалась. А уж бумагу какую куда отнести -- она всегда с радостью: цок-цок и понеслась на своих каблучках.

"Пусть Дильбар скорее город узнает",-- говорили старушки из отдела, души в ней не чаявшие,-- кто же заботу и внимание к себе не оценит? А тут месяца через полтора на овощи народ отрядили, в основном молодежь,-- вот где талант Дильбар по-настоящему проявился: не было ей равных на помидорных полях. Руководство овощного совхоза ей, единственной, похвальную грамоту и персональную денежную премию выдало, а корреспондент "Гулистана", приехавший к овощеводам, прослышав о Дильбар, заснял ее на обложку популярного журнала. Шикарная цветная фотография вышла -- прямо кинозвезда! Тогда этот портрет можно было увидеть на ветровом стекле междугородных автобусов, такси и прочей технике. А уж сколько их было наклеено на солдатских чемоданах -- не счесть, потому что завалили Дильбар письмами на трест, предлагая дружескую переписку, а кое-кто, не раздумывая,-- руку и сердце.

С овощей Дильбар вернулась героиней, и началась у нее новая жизнь. Осенью выбрали ее в местком, поручили культмассовый сектор. И жизнь в тресте забурлила: что ни неделя -- внизу в холле появлялось написанное Дильбар объявление: "Желающие посмотреть фильм... обращаться в отдел проектно-сметной документации к инженеру Садыковой Д.". "К инженеру" Дильбар писала всегда, ей нравилось представляться новым знакомым: "Инженер Садыкова Дильбар".

На каких концертах, спектаклях они тогда только не побывали, даже на гастролировавших в Ташкенте МХАТе, "Современнике", Ленинградском БДТ. На любую зарубежную эстрадную звезду Дильбар всегда умудрялась вырвать для треста билеты. Как только ей это удавалось? И ведь не только для избранных -- билетов у нее хватало на всех желающих. В ответ на расспросы разгоряченная Дильбар, мило улыбаясь, неизменно отвечала: "Секрет фирмы".

Теперь своим временем она распоряжалась сама. Напоив отдел чаем, сделав десяток личных телефонных звонков, включая и междугородные в Наманган, она небрежно бросала Фатхулле: "Я по общественным делам". Фатхулла не успевал и рта раскрыть, как старушки из отдела отвечали: "Иди, милочка, иди, успехов тебе..." Дильбар демонстративно, не спеша складывала в элегантную папку из лаковой кожи на "молнии" всякие прошения на фирменных бланках, напечатанные машинистками в первую очередь, и, сказав что-нибудь приятное сотрудникам отдела, исчезала на полдня, а иногда и на весь день, но утром являлась минута в минуту: в тресте строго контролировался приход на работу.