— А… — с явным трудом произнёс мой напарник. — Ами… рад… не хотел… уходить… не попрощавшись… с тобой.

— Нет! — снова холодея, простонала я. — Ты не умрёшь! Гари, любимый, ты будешь жить!

— Напрасно… — еле слышно прошептал вампир. — Прости… глупая… девочка… люблю…

Его рука чуть шевельнулась — слабая, не способная уже подняться и прикоснуться ко мне. С плачем я бросилась на землю рядом с ним, прижала его руку к своим волосам. Пальцы на миг сжались.

— Тебя!.. — выдохнул вампир, и его рука разжалась.

— Нет! — взмолилась я, заглядывая в лицо напарника. Глаза его померкли и помутнели, а рот странно перекосился, обнажая длинные клыки и превращая лицо в жуткую и трагическую маску. Но что пугало ещё сильнее — на последних словах вампира боль в сердце пронзила меня с новой силой, а после отступила, оставив по себе только слабое воспоминание.

— Я всегда к вашим услугам! — раздался над самой моей головой раздражённый голос Дрона Перте. — Как вы скажете, так и будет, Аманда, но, право же, вам не следует быть столь категоричной. Ивона, дорогая, вставайте! Нельзя сидеть на холодной земле.

— Он умер! — закричала я вместо ответа. — Он умер, а я жива!

— Но, Кати, дорогая моя, — ласково заговорила Аманда, — он ведь и так был мёртв. Это же вампир, не более чем странный каприз природы, мешающий мёртвым успокоиться в своих могилах… Он был мёртв уже много лет назад…

— Замолчите! — потребовала я. — Какое вам дело? Он любил меня! Он собой пожертвовал ради меня…

— Но, Кати, ты должна понимать!

— Уберите её, Дрон Перте! — вне себя завопила я, обращаясь к аванюристу, как к более разумному. — Уберите её, и сами уберитесь подальше, а не то я за себя не ручаюсь! Ненавижу вас! Всех вас ненавижу! Какое вам до меня дело, если он умер! Вам ведь нужен был он, а не я! Лучше бы я умерла! Это я должна была здесь лежать, и он бы нашёл способ меня спасти, я, а не он!

— Кати, милая, ты не… — начала было Аманда, но Дрон Перте, к счастью, догадался отвести невесту в сторону.

Однако, от крика и слёз ко мне вернулась ясность мысли. Аманда права: Беренгарий уже однажды умирал от очень похожей раны, но на сей раз её нанесли серебряным оружием… И ведь я видела, как Мастер лечит такие раны! Гари не рассыпался в прах, кто знает, может, его ещё можно спасти!

С трудом я прорезала прекрасную крепкую ткань камзола и рубашки в том месте, где её порвала пуля. И сразу же, разумеется, догадалась, что в сто крат проще было бы расстегнуть — а ведь драгоценное время всё уходило. Кто знает, может, у меня и вовсе его уже не было! Мастер, я помню, говорил, что серебро вредно для не-мёртвых и отравляет их. И что первым делом необходимо удалить всё, чего коснулся проклятый металл. А это значит — выковырять пулю и соскоблить внутреннюю поверхность раны. Господи всемилостивейший, неужели тут не найдётся никого, кто мог бы взять на себя этот труд?! Но вампиры отступились от нас, а людей просить бесполезно. Хотелось бы мне знать только, смогу ли я сделать всё необходимое… или уже поздно?

Изо всех сил стараясь не жмуриться и не отворачиваться, я занесла руку со стилетом над раной, от которой почему-то пахло застарелой кровью, хотя вампира убили меньше четверти часа назад. Господи боже мой, сжалься над ним и надо мной!

Исполнить своё намерение мне не было суждено — протянутую было руку в воздухе остановила другая рука — тонкая, изящная и неожиданно сильная, а вслед за рукой из темноты появилась и её обладательница.