— Но люди не могут жить без общества других людей.

— Напротив, могут. Конечно, со временем у них развивается эмоциональный голод. Но надо сказать, что такие люди обычно в эмоциональном смысле, вообще говоря, калеки.

Корделия вздрогнула.

— Как ты можешь хорошо думать о людях, если твое мнение основано на встречах с подобными типами?

— Потому что я постоянно встречался не только с «подобными типами», но и с хорошими людьми, Корделия, или, по крайней мере, слышал о них.

Магнус нахмурился:

— Как это возможно?

— В астероидном поясе народ одинок и обычно стремится к общению с себе подобными. Но оно возможно только по радио или видеосвязи. И в силу специфики мне приходилось всегда бодрствовать, а следовательно, выслушивать постоянный поток разговоров, чтобы не пропустить важные для моего владельца события. В результате я узнал множество самых разных людей. Среди них были плохие и хорошие, некоторые очень плохие, некоторые — очень хорошие. Я узнавал о всех происшедших в Солнечной системе событиях, важных и не очень. Мне кажется, самое большое на меня произвел впечатление случай, когда отказал купол одного астероида — ослабло силовое поле, удерживающее атмосферу, которой дышали люди.

Корделия пораженно смотрела на робота:

— Но как они смогли выжить?

— Они не выжили. Задохнулись все, за исключением техника и туриста, которые успели влезть в космические скафандры, а также маленькой девочки, которая выжила в удивительных обстоятельствах.

— О, это должно было разбить тебе сердце!

— У меня нет сердца, Корделия, но я тогда многое понял о способности людей жертвовать собой ради других. Мне пришлось немало времени провести с этой девочкой.

— Расскажи нам о ней! — воскликнул Грегори.

— Ну, это слезливые девчоночьи истории, — возразил Джефри.

— Вовсе нет, Джефри. В моей истории присутствует злодей, с которым пришлось серьезно побороться.

Глаза мальчика заблестели.

— Тогда другое дело, рассказывай!

— С удовольствием, потому что это часть вашего наследия. Герой этого рассказа — удивительный персонаж, уникальный экземпляр, исправившийся преступник.

— Правда? Кто же он такой?

— После исправления его называли Уайти-Вино, и он зарабатывал на жизнь тем, что сочинял песни и исполнял их в тавернах.

— Спасибо, спасибо! — его усиленный динамиками голос прогремел в кабаре. Так, по крайней мере, в те годы называли подобные заведения. — Рад, что вам понравилось, — он, продолжая улыбаться, подождал, пока стихнут аплодисменты, и объявил: — Сейчас я немного отдохну, но очень скоро вернусь. А вы пока выпейте, ладно? — он помахал рукой и повернулся, оставив за собой смех и аплодисменты. — Да, выпейте порцию. Или две. Или три. После третьей порции вы будете считать меня великим музыкантом.

Конечно, ему не следовало испытывать горечь — ведь именно эти слушатели в конце концов позволяют ему зарабатывать на жизнь. Но музыканту стукнуло уже пятьдесят три года, а он все еще продолжает петь в тавернах захолустных спутников.

Терпение, сказал он себе. И в самом деле, был ведь тот симпатичный продюсер в отпуске, который услышал его баллады и подписал контракт на звукозапись, даже не протрезвев. На следующий день у него уже была заказана студия, и Уайти записал свой диск, и тот неплохо продавался — конечно, продавался дешево, но если пластинка распространяется на более чем пятидесяти планетах с населением в сто миллиардов человек, то она принесла доход в двадцать миллионов, и Уайти худо-бедно получил свои шесть процентов.