Нужно бы ободрить малыша, но Мэриан могла лишь безмолвно смотреть на отца. Смотреть в глаза собственной смерти.

– Уэнтхейвен. – В хриплом голосе, казалось, звучали слезы. – Во имя нашего сладчайшего Спасителя, Уэнтхейвен…

– Ты скоро с ним встретишься.

Мэриан на дрожащих ногах с трудом перемещалась вдоль стены.

– Ты вечно будешь гореть в аду, если отважишься на это.

– И что же? Я уже в аду. – Граф медленно сжал пальцы в кулак. – Я держал страну в руке, и мое собственное тщеславие позволило ей выскользнуть. Мое тщеславие и твоя измена.

Добравшись до стены, Мэриан пошатнулась, но не упала и неверными шагами направилась к двери.

– Так что же случилось с твоей так называемой честью? – неспешно, мягко выговорил Уэнтхейвен, словно вселяя непреложную веру своей манерой говорить. – Я поверил, что ты оставишь пергамент на месте, пока схватка не будет закончена.

– Моя честь подсказала, что я должна сжечь документ, даже если наградой за это станет смерть. – Мэриан вцепилась в деревянный подоконник, но тут дорогу заступила Сесили. – Моя честь говорит, что это – самая высокая и благородная миссия.

– Честь женщины! – вскричал Уэнтхейвен, потеряв голову от ярости.

И Мэриан, как это ни удивительно, нашла в себе силы улыбнуться:

– Да, женская честь.

– Тогда умри за свою женскую честь!

Мэриан, отшатнувшись от направленной в грудь шпаги, ступила на лестничную площадку.

– Назад, – велел он.

Мэриан взглянула вниз, в темную дыру, куда спиралью уходил длинный ряд ступенек и не было видно конца. Острие шпаги мягко коснулось горла.

– Назад, – повторил он. – Отступи назад – в вечность.

Нога повисла в воздухе, и Мэриан, невольно сжавшись, зачарованно наблюдала, как сверкающий кончик подплывает все ближе и ближе.

– Камни внизу принимали и другие тела… – Кончик задрожал. – Твоя мать встретила здесь свой конец, и сплетники злословили, что я убил ее. Но нет, она умерла без моего участия и таким образом сумела скрыться от меня.

Мэриан взглянула на отца. Отец смотрел на нее. Кончик шпаги был тверд, глаза сужены. Ни жалости, ни надежды, ни выхода. Только слабое удивление. Он очень медленно отнял шпагу.

– Не могу.

– Сделай это!

Шепот Сесили повис в воздухе, как запах гниющей капусты. Но граф продолжал, не обращая внимания:

– Я словно слышу ее последние слова. Она заставила меня поклясться, что всегда буду защищать тебя, сделаю сильной и храброй.

– Убей ее! – вызывающе повторила Сесили. На этот раз граф ответил ей:

– Не могу. Она дочь своей матери.

– Что ж, тогда смогу я!

Сесили неожиданно рванулась к Мэриан, протягивая руки. Бежать было некуда.

Мэриан старалась удержаться на краю, и когда уже падала, чья-то рука, схватив ее за корсаж, оттащила в безопасное место. Та же рука помешала Сесили закончить начатое. Мир завертелся, и Мэриан повалилась на бьющееся на полу тело Сесили.

И тут раздался звук падения… И стон.

Она знала этот звук. И ненавидела.

Перевернувшись, Мэриан подползла к краю площадки и свесила голову: Уэнтхейвен катился по вьющимся спиралью ступенькам, став наконец не кукольником, а жалкой марионеткой. Голова то и дело ударялась о стену. Он явно был без сознания.

Одна ступенька треснула. Граф отлетел в сторону.

Мэриан закричала.