– Взять!

Спаниель вскочил с угрожающим рычанием, женщина, лежавшая рядом с Уэнтхейвеном, вскрикнула, а взломщик цветисто выругался, мешая грубые уличные выражения с проклятиями, принятыми в более изысканном обществе. Уэнтхейвен мгновенно узнал этот низкий голос, но позволил суке вцепиться во врага зубами, пока сам искал шпагу. Только надежно вооружившись, граф отозвал собаку и, похвалив и погладив ее в награду, подошел к сэру Адриану Харботтлу:

– Что вы делаете в моей комнате?

– Проклятая грязная шавка! – вспыхнул Харботтл. – Успела все-таки укусить за руку и за ногу! Чертовски больно, и кровь идет!

– Тогда держитесь подальше от моего ковра, он совсем новый и довольно дорогой, – резко ответил Уэнтхейвен.

– Не сомневаюсь!

Обернув запястье платком, молодой человек ступил на вымощенный каменными плитами пол.

– Позвольте все-таки узнать, что вы делаете в моей комнате?

– Пришел кое-что выяснить. И отомстить, конечно.

– Отомстить?! Но за что? – Держа шпагу наготове, граф, однако, не преминул нанести словами не менее глубокие раны: – За то, что предложил вам гостеприимство? Позволил съесть больше, чем хватило бы на несколько человек? Терпел вашу грубость и невежество?

– И строили планы, как погубить меня!

– Я… погубить вас?! Я… Дорогая, – проворковал Уэнтхейвен, – будь добра, зажги свечи. Те, что на ночном столике, луна еще только поднялась, и мне хотелось бы рассмотреть это жалкое создание, гордо именующее себя человеком.

Женщина дрожащими пальцами высекла огонь. Трепещущий огонек осветил комнату, отбрасывая тени на стены и потолок.

– Ну да, зато в вашей постели пухленькая хорошенькая девчонка и в вашем красивом замке посреди озера полно гостей, которые ловят каждое ваше слово и готовы исполнить любое ваше желание, но только ради денег и богатства, можете в этом не сомневаться…

– Но ведь и вы в их числе, – перебил Уэнтхейвен.

– Я пришел сюда с чистым сердцем, благодарный за еду и крышу над головой. И не знал при этом, что придется платить за все это своей честью.

– Честью? – громко расхохотался Уэнтхейвен. – Какая честь может быть у младшего сына? Ваш брат – барон, но у вас нет никаких надежд на будущее… разве что какая-нибудь богатая вдова польстится на смазливое лицо. Честь? Увольте меня!

– Хотите, чтобы я делал такое, на что не решится ни один порядочный человек? – процедил Харботтл. Мрачное лицо поблескивало от пота. – Требуете от меня подслушивать, подсматривать, выведывать, заглядывать в темные углы, где прячется зло?

– Но вы словно рождены для подобных дел!

– Неправда! – завопил Харботтл.

Уэнтхейвен понял, что с молодым человеком необходимо обращаться деликатнее. Природа одарила Харботтла ослепительной красотой, и сознание этого вконец избаловало его. Победы над женщинами стали его привычкой, но нельзя было отрицать в нем расчетливости и силы.

Да, Мэриан нанесла удар не только самолюбию, но и тщеславию Харботтла, а мужчина, оскорбленный столь жестоко, несомненно, захочет отомстить. Вспыльчивый, горячий, уверенный в собственном совершенстве и непогрешимости, Харботтл напоминал Уэнтхейвену неприрученного звереныша, растерявшегося, рвущегося в бой… Но разумный, опытный хозяин может многому его обучить. Уэнтхейвен привык усмирять чистокровных лошадей и соколов… в конце концов, принципы те же самые.

Взмахнув шпагой, он предложил:

– Налейте себе вина.