Можно сколько угодно рассказывать про «блестящее остроумие» Вольтера или «блистательные эпиграммы» Мирабо. Вот только привести пример этого «искрящегося остроумия» и этих «разящих эпиграмм» довольно трудно. Чтение решительно всего, написанного энциклопедиста­ми, подобно жеванию вара: пресно, липко, скучно, сводит челюсти. Взять знаменитые афоризмы Вольтера... «Свобо­да состоит в том, чтобы зависеть только от законов»». «Пер­вое обвинение отбрасывается, второе задевает, третье ранит, а четвертое убивает». «Если Бог сотворил человека по своему образу и подобию, то человек отплатил ему тем же». «Что сделалось смешным, не может быть опасным». «Сколько нелепостей говорится людьми только из желания сказать что-нибудь новое» (интересно, а к самому себе Вольтер это относил? - А.Б.). «Как богатым удержать иму­щество в своих руках, если чернь потеряет веру в бога? Если бы бога не было, его следовало бы выдумать». «Люди ненавидят скупого только потому, что с него нечего взять». В общем, набор банальностей.

К тому времени уже опубликованы «Опыты» Монтеня. Уже вышла большим тиражом «История кавалера де Грие и Манон Леско». Это книги действительно интересные. Их читаешь с удовольствием, а приключения кавалера де Грие действительно переживаешь: «А что дальше?!» В этом смысле все творения энциклопедистов — регресс и утрата уже достигнутого уровня литературного творчества.

«Сегодня трудно понять, как мораль Мабли, политика Кондорсе, история Рейналя, философия Гельвеция — эти пустыни бесцветной прозы — могли выдержать издание и найти хоть десяток читателей. Но, однако, их все читали, по крайней мере, покупали книги и говорили о них. Скажут: мода. Легко сказать. Как понять это пристрастие к ложно­му пафосу и к тяжеловесности в век изящества и утончен­ного вкуса»?

Но, может, содержание творений таково, что искупа­ет недостаток литературного таланта у авторов? И это не так. Практически все, что ими написано, посвящено мел­ким политическим вопросам, давно забытым всеми, кроме историков, — причем специалистов по эпохе. Это, напри­мер, споры вокруг животрепещущей проблемы: почему церковь перестала совершать обряд крещения прямо в реке (содержание по крайней мере трех повестей и рас­сказов)?! Или: а такой-то король был дурак!!!

Аналогом этого могут стать «перестроечные» произ­ведения, весь смысл которых вращается вокруг того, что на отставке Ельцина настаивала жена Горбачева или что Брежнев был старый дурак. Таковы многие песенки Юлия Кима, например. В тот момент они актуальны, кажутся смелыми и интересными. Но это работы-однодневки.

Разумеется, свое «ноу-хау» у энциклопедистов было, и оно надолго приковало к ним внимание: это пропаган­да особого типа мышления: утопического. Это первое в истории идеологическое сообщество, с сугубо идеологи­ческим мышлением.

«Разум для философа то же, что благодать для христиа­нина», — писал Дидро в «Энциклопедии». Вера в разум как в объект религиозного поклонения.

Высказывание Дидро очень созвучно словам Честерто­на, который уже в начале 20-го века заметил: «одни интел­лектуалы разумом пользуются, другие ему поклоняются».

Только Честертон ироничен, а Дидро — зверски серье­зен.

О  поклонении разуму и прогрессу писали и авторы «Вех» в начале XX века в России.

Видимо, поклонение разуму и прогрессу очень харак­терно для утопического мышления. Но при этом позитив­ные картины «светлого будущего» или какой-то идеальной страны рисуются как-то очень бледно, нечетко.