Парикмахеры-подмастерья и сапожники-подмастерья, наоборот, требуют, чтобы им дали такие же права, как мастерам. Мастера не хотят пускать в цех конкурентов, подмастерья возмущаются... Рабочие против рабочих, а ружья из арсенала — у всех.

В деревне восстание 14 июля отразилось как новая вол­на крестьянских восстаний. Во многих провинциях, осо­бенно в Дофине, Франш-Конте, Эльзасе, развернулись необычные по силе и размаху крестьянские восстания и выступления. Крестьянские восстания продолжаются до прихода к власти Бонапарта. Летом же 1789 года начался первый поток белой эмиграции из Франции.

Самое же зловещее: ни от каких споров о праве короля на вето и о числе выборщиков не становится больше хле­ба. Экономика разваливается.

23 августа 1789 года Генеральный контролер финансов дает приказ о роспуске благотворительных мастерских на Монмартре и в Шайо. Работали они при короле и работа­ли... А теперь все, денег нет. Граждане, представители на­рода могут идти куда угодно. А они ведь тоже вооружены!

Против рабочих мастерских выступают войска. Лафайет, как командующий войсками, сообщает этим рабочим, «что столица и впредь будет выдавать им поденную плату в 20 су на их пропитание и что вскоре она будет вынуж­дена отправить большинство из них в разные провинции». Лафайет ясно объясняет рабочим, что их труд больше не нужен и что их скоро разгонят. А на рабочих, в знак се­рьезности намерений, наводят пушки. Пока не стреляя, пока так.

Подвоз продовольствия уменьшился, цены растут, мука исчезает из продажи. Торговки с Центрального рынка ор­ганизуются в корпорацию. Они требуют от правительства снижения цен на хлеб и жалуются на слишком длинные очереди у булочных. В источниках упоминается, что «Мэр Сен-Дени был повешен на тамошнем фонаре, до того че­рен был его хлеб». Я не смог установить, кто вешал мэра пригорода Парижа Сен-Дени? Неужто торговки? И за что? Он сам портил муку или как? Одна из множества жертв со­бытия, о котором до сих пор полагается говорить, придыхая от восхищения.

Праздно, озлобленно, недовольно гудит громадный город.

Король по-прежнему находится в Версале. В Вер­саль стекаются офицеры и дворяне, преданные королю. Ходят слухи (опять слухи!), что короля собираются увез­ти в Мец 5 октября. Там находится маркиз Буйе с войском, состоящим из французских и иностранных солдат. Там король должен стать во главе этого войска, объявить Национальное собрание сборищем мятежников и силой проложить себе дорогу в Париж.

Пока что не король куда-то бежит, а 23 сентября Фландрский полк прибывает в Версаль с двумя пушками. К нему на помощь подтягивается полк Монморанси. Король уиеличинает число своих лейб-гвардейцев. Национальная  гвардия в Версале ведет себя тише воды, ниже травы. Две армии, короля и Учредительного собрания, пока что стоят друг против друга.

1 и 3 октября двор дает обед лейб-гвардейцам. На обеде придворные дамы, принцы и герцоги призывают их снять с себя трехцветные буржуазные кокарды и вместо них надеть черные, королевские.

5 октября не король бежит в Мец. 5 октября в Версаль пожаловала толпа из нескольких тысяч парижских жен­щин. Дамы уже давно активно выступают на митингах. В Пале-Рояле некая дама публично заявляет, что «ее бед­ному мужу местные власти заткнули рот, их председатель и чиновники не дают ему выступать. Поэтому она будет го­ворить здесь». Какой именно злодей заставил ее бедняжку мужа молчать, история умалчивает.

Женские митинги разрастаются. 5 октября толпа жен­щин захватывает стоящие у ратуши пушки. Они устремляются в Версаль, катят с собой пушки. У них нет пороха и ядер, они не умеют обращаться с артиллерией.