Тилли не верила ему. На ватных ногах она пошла к воротам.

— Там кто-то есть! — воскликнула она, заметив во дворе какое-то движение.

— Да, они… убирают там. Кэртисам и Ингерсоллам повезло, а Пурдисам и Рэнкинам — нет.

— Они все?.. — у Тилли не хватило духу договорить, но Мак ее понял.

— Да, все, кроме миссис Пурдис. Она была в подвале. Ее нашли потом. Она немного обгорела, но выживет.

«Ха-ха! Она была в подвале и немного обгорела, как картофелина в золе. Бабушка когда-то так запекала картофель. Ха-ха!» Тилли крепко зажала рот рукой, стараясь сдержать истеричный хохот. Она чувствовала, что сходит с ума.

Мак повел ее по склону наверх, вслед за ними направил повозку и Лен.

Тилли остановилась перед верандой, которая осталась нетронутой. Медведь, живой и невредимый, натягивая цепь, радостно тянулся к людям. Почему они не тронули медведя?

— Почему они не тронули медведя? — спросила она Мака.

— Думаю, они сюда не добрались, им помешали. Сюда шел Смит со своими рейнджерами. Поэтому дом и уцелел.

— Но не мои дети, не мои дети. Мэтью! Мэтью!

Тилли оглянулась на повозку: Лен и Мак осторожно поднимали безжизненное тело Мэтью. Мужчины проследовали за ней в дом и в спальне осторожно опустили Мэтью на кровать.

— Они здесь тоже были? — прошептал он.

— Да, Мэтью.

— А что с детьми?

— Не волнуйся, с ними все будет хорошо, — неестественно высоким и визгливым голосом затараторила Тилли. — Мак говорит, что с ними все обойдется. Мак говорит, что вернет их. Не беспокойся. Давай я сниму одеяло и вымою тебя, и руку перебинтую, и…

Мэтью положил руку ей на запястье, и близкая к истерике Тилли умолкла. Она так крепко сжала рот, что у нее перекосилось лицо.

— Все в порядке, все в порядке, — успокоившись повторила она. Но попытавшись снять с Мэтью одеяло, беспомощно взглянула на Мака и просто сказала: — Помоги мне, пожалуйста.

Через полчаса Мэтью был удобно устроен в постели. Тилли вышла в соседнюю комнату и оглядела ее. Глаза отказывались верить: все в ней осталось на своих местах. Тилли увидела стол, накрытый к завтраку. На нем стояла чашка Кэти и весело расписанные детские кружки, поперек доски для резки хлеба лежал нож. Была там и банка с вареньем, и круг масла с рисунком сверху, свидетельство того, что заходила Клара Ингерсолл, которая всегда приносила что-то сделанное со вкусом.

Ах, Вилли! Мой дорогой Вилли, моя детка… Жозефина, милая малышка. Она девочка… а они не любят девочек. Тилли никогда не заводила разговоров о набегах индейцев, но часто слышала, когда о них говорили другие. Индейцы оскопляли подростков и насиловали девушек. Мак сказал, что они были добры к детям, по крайней мере, мужчины, а женщины отличались жестокостью, особенно жестоко они обходились с девочками. Она слышала, что они с ними творили… Господи, лучше ей об этом не думать. Нет, она не должна все время твердить одно и то же. Ей надо думать о Мэтью, он нуждается в ее помощи.

Тилли принялась ходить взад-вперед по комнате, приложив руку ко лбу. Она возненавидела эту страну с того самого момента, как ступила на ее землю. И людей она тоже возненавидела, и не только индейцев. Они были невежественные, грубые, некоторые мало чем отличались от животных.