Услышав его вопрос, незнакомка застыла и задумалась, словно бы не знала, что ответить. Данила озадачился.

После минутного раздумья девушка с глазами, как у белки, сказала:

– Алиса. – И протянула ему маленькую, крепкую ладонь.

Правила приличия предполагали, что в ответ она спросит, как зовут его, но она почему-то промолчала.

– Еще пирогов? – предложила Алиса.

Тогда Данила чуть обиженно заметил, что он – Данила. Она кивнула – ну, дескать, ладно – на здоровье!

– Ты откуда? – поинтересовался Данила, чуть не добавив «такая»?

И тогда она выдала:

– Слушай, Данила, а давай не будем рассказывать о себе правду?!

– Не понял?! – озадачился Данила, списав собственную непонятливость на недавние фейерверки в голове. Но оказалось, что у этой девицы салюты в башке еще ярче.

Маша так долго стояла у окна, глядя на снег, что ей стало казаться, что прошла целая снежная вечность и они с Олегом простились, по меньшей мере, год назад; а между тем это был тот же вечер тридцатого декабря, вечер на самом краешке года…

Вот ведь интересно – обычно люди планируют начать новую жизнь в новом году, например, первого января – это красивая дата, идеально подходящая для новых начинаний и символического прощания с прошлым. А вот у нее, выходит, новая жизнь начинается в последние часы уходящего года (нелепость какая-то!), и все потому, что так захотела некая Света, а Олег пошел на поводу у своей девицы. Впрочем, она сама когда-то, много лет назад, совершила непростительную ошибку, и, если кое-что вспомнить в этой стихийно свалившейся холодным снегом за воротник новой жизни, станет ясно, что Света тут вообще ни при чем… И если уж начинать с чистого листа, то, может, с воспоминаний, чтобы что-то такое понять о себе важное, разглядеть за этим снегом… Господи, как долго он идет в ее жизни!

На улице по-прежнему мело, снежное чудо продолжалось. Наверное, так и будет мести до самого Нового года… «Завтра Новый год, – вздохнула Маша, – и как это право, некстати!»

В последние годы она не связывала с новогодними праздниками особенных надежд и не верила в новогодние чудеса, но в этот снежный вечер у нее что-то дрогнуло внутри, то ли снегом навеяло, то ли… «И кажется, что-то произойдет, вот там, в глубине двора, вдруг увидишь родной силуэт, а может, тишину неожиданно разрежет телефонный, или дверной звонок, и…» – она вздрогнула – звон дверного звонка показался слишком резким и продолжительным.

Глава 3

Открыв входную дверь, Маша остолбенела. На пороге стояла ее подруга юности Инна Куприянова.

– С наступающим! – тихо сказала Инна. – Можно войти?

Разговор не клеился. В сущности, как считала Маша, им вообще не о чем разговаривать, прошлое быльем поросло.

– До сих пор на меня обижаешься? – съежилась Инна.

Маша задумалась – что сказать? Вопрос Инны был из разряда «перестала ли ты пить коньяк по утрам?». Не знаешь, как ответить правильно, привычных «да» или «нет» не хватает, тут еще подразумевается множество нюансов и смыслов.

– Значит, обижаешься! – печально, но неверно заключила Инна.

Бывшие подруги прошли в гостиную, устроились на диване и… надолго замолчали.