Мисс Райт покраснела.
— Не важно, — сердито отозвалась она. — Это было точное… воздаяние хвастливому и лживому ублюдку!
— Если вы не будете соблюдать осторожность, — заметил Эллери, — Картер Брэдфорд предъявит вам еще одно обвинение — в нападении и избиении.
— Я только этого и жду, — мрачно буркнула Пэт. — Но он этого не сделает. Не так он глуп!
Очевидно, Картер в самом деле был не так глуп, ибо не принял никаких мер против Пэт.
Райтсвилл готовился к пасхальным каникулам. Универмаг «Бон-Тон» делал бизнес в нью-йоркских масштабах на платьях, весенних пальто, обуви, нижнем белье и сумках; Сол Гауди нанял двух дополнительных продавцов для своего магазина мужской одежды, а торговые центры Лоу-Виллидж были переполнены покупателями с фабрик и заводов.
Эллери Квин закрылся в своих апартаментах на верхнем этаже дома Райтов и, за исключением приемов пищи, оставался недосягаемым. А те, кому удалось бы его увидеть, были бы озадачены. Непосвященному взгляду показалось бы, что он не делает абсолютно ничего, за исключением выкуривания бесконечного количества сигарет. Эллери просто сидел на стуле у окна, уставясь на весеннее небо, или мерил длинными шагами комнату, пыхтя как паровоз. Но, присмотревшись повнимательнее, можно было бы увидеть на его столе массу исписанных листов, валяющихся в беспорядке, как мертвые листья осенью.
В целом в доме не происходило ничего необычного, если не считать странного поведения Норы. Она так стойко выдерживала удары судьбы во время ареста Джима и суда над ним, что все начали считать эту стойкость чем-то само собой разумеющимся. Даже Гермиона не думала ни о чем, кроме «положения» Норы и материнской заботы о ней, но здесь от старой Луди было куда больше пользы. Женщина создана для того, чтобы рожать детей, говорила Луди, и чем меньше станут хлопотать над Норой; тем лучше будет ей и ее малютке. Нужно есть простую хорошую пищу, поменьше сладкого, побольше прогулок и легких упражнений, а об остальном Луди позаботится сама. Из-за этого у Луди не прекращались ссоры с Гермионой, а однажды произошла крупная стычка с доктором Уиллоби.
Но патология нервной системы была для Луди китайской грамотой, и, хотя остальные были лучше информированы, только двое из близких Норе людей подозревали, что должно произойти, и по крайней мере один из них был бессилен предотвратить катастрофу. Этим человеком был Эллери Квин, который мог только ждать и наблюдать. Другим — док Уиллоби, который делал все, что мог, — это означало тонизирующие средства, ежедневные осмотры и советы, которые Нора полностью игнорировала.
Нора сломалась совершенно внезапно. В пасхальное воскресенье, после возвращения семьи из церкви, из ее спальни послышался смех. Пэт, делающая прическу в своей комнате, соседней с комнатой Норы, встревожилась, различив в этом смехе странные нотки. Она застала сестру катающейся по полу и сотрясающейся от хохота; лицо ее из красного становилось то бордовым, то желтым. Глаза были мутными и дикими, как штормовое море.
Прибежали остальные — им удалось уложить Нору на кровать и ослабить одежду. При этом она продолжала хохотать, словно трагедия ее жизни была самой веселой в мире шуткой. Эллери позвонил доктору Уиллоби и начал пытаться с помощью Пэт и Лолы прекратить истерику Норы. Ко времени прибытия врача Нора перестала смеяться, но дрожала всем телом и испуганно озиралась.
— Не… понимаю, — с трудом вымолвила она. — Со мной… все было в порядке… А потом… Ой, мне больно!
Доктор Уиллоби выставил всех из комнаты Норы и провел там четверть часа. Выйдя, он резко сказал:
— Ее нужно немедленно отправить в больницу. Я этим займусь.
Герми вцепилась в Джона Ф., а Лола и Пэт друг в друга. |