«Бархатные муравьи», как называют ос-немок, издают громкий и негодующий писк в случае опасности и довольно легко и часто прибегают к этой мере защиты, тем самым опровергая правомерность данного прозвища «немки», присвоенного энтомологами якобы за молчаливость. Некоторые навозные жуки, жуки-носороги, бражник «мертвая голова» громко и резко пищат, верещат или шипят, отпугивая необычными и внезапными звуками своих врагов. Птицу, решившую полакомиться этими насекомыми, внезапный звук приводит в смятение, так же как звонок сигнального устройства заставляет обратиться в бегство вора, проникшего в чужую квартиру. При испуге пищат и клопы семейства Cydnidae. Личинка одного ручейника, обитающая в домике, громко стрекочет, когда кто-либо пытается проникнуть в ее жилище.

Жуки рода Necrophorus окраской кончика брюшка напоминают шмеля. Потревоженные, они издают резкое жужжание. Звуковая подделка жуков под шмеля защищает их от птиц и млекопитающих. Жуки Oulema в состоянии возбуждения, вызванного испугом, издают характерные звуки, потирая бугорчатую поверхность на конце брюшка о конец крыла.

Цикада Cicadatra querula, обитающая в пустынях Средней Азии, громко и негодующе кричит, заставляя от неожиданности отпустить пленницу на волю. Энтомолог, описавший ее впервые, за этот особенный крик дал ей научное название «кверула», что в переводе с латинского означает «тревожная». Да и многие другие насекомые в случае опасности испускают звуки, пытаясь спасти свою жизнь и предупреждая насекомых своего вида о грозящей опасности.

...Как-то вечером в каменистой пустыне в каньоне реки Чарына в темноте я услышал незнакомое нежное чириканье. Но сколько ни искал музыканта, не мог найти. Певцы были очень чутки и вовремя умолкали. А рано утром раздался тонкий визг. Моя собака Зорька в сильном смущении и нерешительности осторожно и тихо кралась за кем-то. Перед нею полз кузнечик, замечательный своей странной внешностью: с толстым брюшком, весь в шипах, мелких пятнышках, полосках — настоящий неуклюжий пузатик. Вздутая переднеспинка кузнечика образовала объемистую покрышку, под которой в большой щели что-то розовое трепетало и звучало звонким голосом. Кузнечик торопился, катился шариком перед собакой, верещал, пугал ее. Как он, бедняга, громко закричал, когда я взял его в руки, какую большую каплю едкой коричневой жидкости отрыгнул изо рта. Решил применить для спасения желудочный сок.

В садке пленник быстро пришел в себя, будто с ним ничего и не случилось, закусил зелеными листочками солянки и принялся тщательно и неторопливо облизывать свои большие лапки. Милая беспечность!

Потом я наловчился разыскивать беспечных толстяков. Они, оказывается, забираются в кусты и нежно стрекочут. Найти самок долго не удавалось. Еще более толстые и грузные, они вели себя благоразумней и отличались от самцов большей осторожностью. Одну из них я встретил, когда она неловко, как автомат, переставляя свои большие светлые ноги и поблескивая длинным черным яйцекладом, неторопливо направлялась на призыв самца.

Она тоже энергично сопротивлялась — испустила громкий скрипучий вопль и грозила коричневой каплей желудочного сока. У самки, как и у самцов, на спине была большая покрышка из сросшихся надкрылий и под ней розоватый комочек. Настоящая музыкальная шкатулка!

Когда многочисленной семье африканского термита, строящего большие термитники, угрожает опасность, солдаты, ударяя головой по стенкам жилища, издают хорошо слышимый снаружи звук. Этот звук они издают в унисон в течение нескольких секунд, затем быстро, будто по команде, замолкают, чтобы вскоре опять его повторить.