Виктор Мишин. Наш дом — СССР
Холод. Сковывающий все внутри, пронизывающий насквозь холод. Что случилось, где я? Вокруг темно и, кроме деревьев, растущих довольно редко, и темного неба, ничего нет. Нет, стоп, какие то силуэты виднеются все же, только далековато. – Саша! Алена! Не понял?! – Мама! Папа! Не понял вдвойне… Голоса вроде привычные, но какие то странные. – Катя? Аленка? – неуверенно отвечаю и не узнаю свой голос. Он дрожит, наверное, от холода. – Сашка, где ты?! – вновь слышу тот голос, к которому давно привык, ибо это голос моей любимой жены! Только какой то немного не такой – тоже замерзла? – Я здесь, – кричу в ответ тут же, но спустя секунду добавляю: – Где то здесь. Понятия не имею, что еще сказать, я и правда не понимаю, где я… где мы. Пытаюсь встать на ноги, снег хрустит и больно колет босые ноги. Наконец выпрямляюсь и осматриваю себя. Мама дорогая, да я ж в одних трусах! Выпрямившись во весь рост, наконец то замечаю фигуру в нескольких метрах от себя. Нет сомнений, это Катя, только… Да она же в пижаме! Так, быстро вперед, значит, второй голос был и вправду Аленкин. Подбегаю к жене, она тоже стоит по колено в снегу и оглядывается по сторонам. Охреневаю от увиденного, но оставляю разговор на потом. Дочь. Где же дочь? – Аленка, где ты, солнышко мое?! – кричу я и едва не спотыкаюсь о ребенка. Господи боже, да как это? Дочь стоит на снегу одетая, как и ее мама, в пижаму и плачет. Подхватываю на руки, удивляться уже нет сил, просто прижимаю к груди ребенка, а спустя мгновение к нам обоим жмется и наша мама. Мы вместе с дочкой часто звали жену именно мамой. – Сашка, что это? Где мы? Почему мы голые на улице? – из супруги начинает выливаться водопад вопросов, а ответов у меня нет.
Мы легли спать как обычно, около одиннадцати часов вечера, дома, в нашей маленькой, но уютной квартирке. Что случилось ночью, почему мы вдруг на улице в том виде, в котором спим? Я так и вовсе в одних трусах. Боже, как же холодно то! Так, это не взрыв газа или что то подобное, ибо ни развалин, ни пожара вокруг нет. А что есть? Осматриваю округу, решаю выйти из под деревьев, благо растут они тут редко. – Давайте туда, – киваю в сторону и, не давая супруге задать новый вопрос, подталкиваю ее вперед. Дочь на плече не кричит, лишь трясется и тихо плачет. Как и думал, идти оказалось всего несколько метров. Деревья расступились, и перед нами предстала картина… Деревня. Точнее, это стоящие вразнобой деревянные дома. Низкие, темные, заборы если и были когда то, то давно повалены. – Быстро, в доме, даже если он нежилой, будет теплее, – командую я, хотя и понимаю, что дома то промороженные стоят. Черт возьми всю эту хрень, да где же мы? В первом же доме подтверждаю свою догадку, промерзло все насквозь. Печь разрушена, при всем желании не растопить, руины просто. – Постойте тут минутку, один я быстрее все осмотрю, – передавая дочь жене, я бегу на мороз. В голове крутится совсем не ко времени посетившая мысль: «Почему Катя такая молодая, а Аленка и вовсе маленькая?» Оббегаю дома друг за другом и у одного резко торможу. Не может быть, в окне, маленьком, с затянутыми льдом стеклами, виднеется тусклый свет. Перемахиваю через плетень, когда то стоявший вокруг участка, а сейчас сохранившийся лишь частично, оказываюсь возле двери крыльца. Крылечко маленькое, как приступок, не больше, попробовал дернуть за ручку, заперто. Стучу. Несильно, мало ли кто там, вдруг рассержу хозяев. С минуту ничего не происходит, я повторил стук несколько раз и собирался идти к окну, как что то скрипнуло и послышался возглас: – Кто тут? – Тихий, как будто человек боится или по крайней мере осторожничает, голос привел меня в состояние готовности. |
