— Да не Пармезан! — прошептала Маша. — Как-то по-другому!

— Уже все равно, он клюнул! — отмахнулся Борька и продолжал кричать в темноту: — Не согласились бы вы стать начальником моей охраны?

— Ну, что ж, — рассудительно отозвался стражник. — Предложение, конечно, интересное. Только знаешь что, смертничек? Я ведь и так уже начальник твоей охраны! Ты, чем сыры перебирать, зови меня попросту — господин старший надзиратель! И запомни — у меня таких хитрецов, как ты, еще двенадцать камер! И все — наследники сказочных состояний! А один даже клад на острове предлагал! В общем, до встречи на эшафоте, миллионеры!

Стражник оглушительно расхохотался и с грохотом опустил крышку люка.

В темнице наступила мертвая тишина.

— Не понял, — нарушил, наконец, молчание Михей. — Так он согласился или нет?

— Нет, — Борька сочувственно потрепал друга по плечу. — У него слишком большая зарплата… Подкуп стражи не удался.

— И что теперь?

— Он же сказал, — вздохнул Борька, — до встречи на эшафоте!

— Не все еще потеряно! — заявила вдруг Маша. — Нельзя терять надежду, пока один из нас на свободе! Я уверена, что Гоша рано или поздно появится!

— Во-во, — хмыкнул Борька, — как раз один угол свободный…

— Вечно ты все понимаешь неправильно! — возмутилась Маша. — Если Гоша до сих пор не попался, значит, придумал какую-то военную хитрость! Он нас спасет! Вот увидите!

— М-да, — задумчиво протянул Михей. — Хорошо бы ему поторопиться, а то я уже проголодался…

Глава двадцатая, в которой Гоша что-то придумал и отправился на штурм

В волшебной стране стояла темная-темная ночь. Такая темная, какая бывает в волшебных странах, если их захватили темные силы. Мирным сном спали жители, спали леса, спали клубничные поля. Ночные дежурные крысы — и те передвигались с ленцой. Даже летучие мыши, чьи силуэты время от времени мелькали в вышине на фоне громадной луны, — они откровенно зевали, как всегда зевают летучие мыши: широко распахивая свои пасти и издавая тонкий писк, который ученые ошибочно принимают за ультразвук. Не спалось только Крысиному Императору. Как это всегда бывает с настоящими негодяями, он был полон тревоги за свое будущее.

Сперва Император честно пытался уснуть. Надел свою черную ночную пижаму, расшитую золотыми черепами, лег в императорскую кровать, укрылся с головой фамильным одеялом и стал готовиться ко сну. Для этого он представил себе в уме цепочку крыс, которые по одной перепрыгивали мусорное ведерко. И принялся их считать. Этот нехитрый способ всегда помогал ему крепко уснуть где-то на втором-третьем десятке. Но только не сегодня. Сперва все шло как обычно. Но когда Император досчитал до третьей крысы, ему показалось, что та в прыжке слишком развязно взмахнула своим розовым хвостом. Обычно они себе такого не позволяли. Император сделал вид, что не заметил. Он крепче сжал зубы, перевернулся на другой бок и продолжил счет. Четвертая крыса перепрыгнула ведро по-спортивному четко — как положено. Но перед тем, как исчезнуть, громко чихнула. Стерпеть такое Император уже не мог и мысленно разорвал ее на мелкие куски. Наверно поэтому следующая крыса очень боялась прыгать. Она долго перебирала лапками, дрожала, и шерстка на ее загривке стояла дыбом. Пришлось Императору мысленно прикрикнуть на нее. Крыса испуганной тенью взметнулась над ведерком, но неудачно задела его хвостом. Ведро упало и с грохотом покатилось, щедро рассыпая мятые бумажки, веточки, вишневые косточки и прочий мусор по всем мыслям Императора.