— Так я вам и поверил! — Прорух с тоской посмотрел на камни мостовой далеко внизу.

— Ты кому это не веришь, крыса?! — возмутился дед Лихоня. — Мы что тебе — Император? Наше слово крестьянское, крепче сухаря! Лезь, кому говорят!

Прорух тяжело вздохнул и нехотя пополз по крыше, цепляясь за веревку.

— Ну, вот, наобещали, — проворчала Никлуша. — Пихнули бы граблями, и дело с концом. Чего теперь с ним делать-то?

— А мы из него зоопарк устроим! — заявил Ниходим. — Должен же в нашем культурном государстве быть как-то представлен животный мир! Тащи, братцы, клетку!

— А кормить будете? — остановился на полдороге генерал.

— Чего ж с тобой делать, — вздохнула Никлуша. — Не голодом же морить. Экспонат все-таки…

Когда за Прорухом закрылась дверца клетки, он повесил промокший мундир на крючок и, превратившись в крысу, забегал из угла в угол, чтобы согреться. Глазки его сверкали недобрым рубиновым огнем, острые зубы клацали под реденькими усиками, но это уже никого не пугало.

— Хорош экспонат, — одобрил Ниходим. — Типичный хищник доисторического периода! — он с удовлетворением потер руки. — А теперь, ребята, айда на шпиль — новый флаг вешать!

Гоша с замиранием сердца увидел, как на самой высокой башне замка развернулся и затрепетал на ветру огромный флаг, на котором был вышит знакомый герб, напоминавший букву «Щ». Гоша сразу понял, что это значит — как у любого потомка королевского рода, у него имелся свой личный герб, и на флаге был изображен именно он!

— Они признали меня королем! — воскликнул Гоша.

Ответом ему было горестное всхлипывание. Гоша обернулся. Маша стояла, прислонившись спиной к могучему древесному стволу, и дрожала, закрыв лицо ладонями — дрожала то ли от ветерка, который на этой высоте пронизывал мокрую одежду насквозь, то ли от горечи. И Гоша понял, что она снова плачет.

— А они… — выдавила Маша сквозь рыдания. — Они… Они погибли. Борька погиб… и… — Она судорожно вздохнула и снова затряслась в рыданиях. — Ми… Миша…

— Не плачь. Ну, я прошу тебя! — Гоша подошел к ней, обняв за плечи.

— А Кракатук утонул… — снова всхлипнула Маша. — Утонул! Он бы смог вернуть их двоих!

Гоша печально покачал головой.

— Только кого-то одного… Ведь Кракатук может исполнить только одно желание.

— Как я вернусь домой? — снова всхлипнула Маша.

— Прости… — огорчился Гоша. — Похоже, никак. Тоннель между мирами пропускает только крыс. Он не откроется без волшебства. А волшебства у нас нету, потому что нет Кракатука. Но ты не горюй, я обязательно что-нибудь придумаю! Наверно.

— Как я вернусь домой? — снова всхлипнула Маша. — Как? — повторяла она, совсем его не слушая. — Как я вернусь домой — без них! Без Борьки? Без Михея? Как? Это же были мои самые близкие, мои самые верные друзья!

— И мои, — искренне вздохнул Гоша. — Но… В твоем мире это просто игрушки. Разве ты никогда не теряла игрушек?

Маша вдруг оторвала ладони от лица и возмущено глянула на Гошу красными заплаканными глазами.

— Не смей так говорить! — крикнула она и топнула ногой так сильно, что с ветки посыпались вниз кусочки коры.