Задыхаясь от страха, я покачала головой.

— Вообще ни о чем?

Я проглотила свой страх, и это было больно.

— Он знает, что мой отец был плохим человеком. Но вряд ли знает, что в те моменты, когда он был плохим, Хейли не было рядом.

— Или что он стал таким из-за Хейли, — рявкнула Эль.

— Эль, пожалуйста, только не рассказывай Тео.

Она шокированно вытаращила глаза.

— То есть я должна позволить ему жениться на женщине, которую он, по сути, не знает?

— Она не плохая. — Я вдруг обнаружила, что защищаю ее. — Она совершила ошибку.

— Которая почти стоила тебе жизни. И ты простила ее?

— Не знаю, — прошептала я. — Не знаю. Но я вряд ли прощу себя, если разрушу ее отношения с Тео. Она любит его, Элоиза. Мы не можем лишить ее счастья.

— А как же мой папа? — выкрикнула она. — Он не знает, на что способна женщина, на которой он женится.

— Знает, потому что я рассказала ему.

Я тут же отскочила от Финна, потому что к нам зашла Хейли.

— Люди, вам правда пора перестать подслушивать, — пробормотал Финн, и я истерически хихикнула.

Хейли, не моргая, смотрела на нас, и когда она увидела мои покрасневшие глаза, ее лицо исказилось от боли. В конце концов она сфокусировалась на Элоизе.

— Я рассказала ему на прошлой неделе, за несколько дней до твоего спектакля. Между нами было небольшое напряжение, но в итоге он простил меня. Можешь спросить его сама, когда он придет домой.

Элоиза с негодованием посмотрела на нее.

— Может, он и простил, но это не значит, что я тоже должна.

— Я и не жду этого от тебя.

— Почему ты ее бросила? Когда моя мать умирала, то переживала лишь об одном и просила прощения лишь за одно — за то, что оставляла меня. — В глазах Эль заблестели слезы. — Как ты могла добровольно бросить родного ребенка?

Я напряглась от вопроса Эль и от того, как Хейли старалась удержать эмоции под контролем. Почему-то мне никогда не хватало духа на то, чтобы задать Хейли этот вопрос, и она годами разочаровывала меня тем, что ей не хватало мужества, чтобы самой прийти ко мне с этим ответом.

Теперь она повернулась ко мне.

— Могу я поговорить с Индией наедине?

К моей руке притронулся Финн. Я оглянулась и — хотя мое сердце бешено колотилось, и меня начинало мутить — кивнула ему.

Он медленно встал и с каменным лицом прошел мимо Хейли, чтобы взять Элоизу за руку. Она напряглась и бросила взгляд на меня.

Ей я тоже кивнула, и она неохотно позволила Финну вывести себя в коридор.

Дверь мягко закрылась, но судя по тому, как мы обе вздрогнули, этот звук с тем же успехом мог быть таким же невыносимым, как скрежет ногтей по классной доске.

Хейли всплеснула руками и опустилась на стоящий у туалетного столика стул, а я в сгустившейся тишине села к себе на кровать. Внутри у меня все тряслось.

— За эти годы я столько раз хотела попробовать объяснить… но как объяснить необъяснимое? — Она беспомощно пожала плечами.

— Уж как-нибудь постарайся.

Она поморщилась от моего холодного тона.

— Легче сказать, чем сделать.

— Постарайся, — повторила я. — Знаю, это последнее, что тебе хочется обсуждать перед своей большой свадьбой, но если ты действительно готова сделать для меня все, что угодно, то сделай, пожалуйста, это.

В ее глазах заблестели эмоции.

— Тогда я начну с самого начала. Суть в том, что у меня было паршивое детство. Мы никогда не разговаривали о твоих бабушке с дедушкой, потому что ты никогда ни о чем не спрашивала меня, но ты должна знать, что они не были любящими родителями.