– Да… мы… я… встретил его. Сейчас он начнёт болтать о своих приключениях, а тем временем мы успеем сделать многое. Но погодите: я узнаю, что они задумали. Подумайте, куда бы вы хотели уйти, и, когда я вернусь, скажите мне.

Он выскочил из окна и побежал опять-таки вдоль наружной стены деревни, наконец остановился там, где мог слышать, о чём рассуждает толпа около большого дерева. Бульдео лежал на земле, кашлял, стонал, и все задавали ему вопросы. Волосы старика рассыпались по его плечам; на его руках и ногах виднелись ссадины; он сорвал кожу, взбираясь на деревья. Говорил охотник с большим трудом, но наслаждался своей значительностью. Время от времени он бормотал что-то о дьяволах, дьяволах, поющих о волшебных чарах, так как хотел расшевелить любопытство толпы и подготовить слушателей к дальнейшему. Наконец старый охотник крикнул, чтобы ему принесли воды.

«Ба, – подумал Маугли, – болтовня, болтовня. Слова, слова. Люди – кровные братья Бандар-лога. Теперь ему нужно промыть рот водой. Потом понадобится выпустить из губ дым; а после этого он начнёт рассказывать. Нечего сказать – мудрое племя – люди! Никто и не подумает сторожить Мессуа, пока рассказы Бульдео не наполнят их ушей. А я-то? Я становлюсь так же ленив, как они».

Маугли встряхнулся, скользнул обратно к хижине и, подбежав к её окну, почувствовал, что кто-то прикоснулся к его ноге.

– Матушка, – сказал Маугли, так как мгновенно узнал прикосновение лизнувшего его языка. – Что ты-то делаешь здесь?

– Я слышала, как мои дети пели в лесу, и побежала за самым любимым сыночком. Лягушечка, мне хочется взглянуть на женщину, которая дала тебе молока, – сказала волчица, вся покрытая росой.

– Они её связали и хотят убить. Я перерезал ремни, и она со своим мужем пойдёт через джунгли.

– Я побегу за ними. Я стара, но ещё не беззубая. – Волчица Мать стала на задние лапы и через окно заглянула в тёмную глубину хижины. Через минуту она бесшумно упала на все четыре лапы и сказала только: – Я дала тебе первое молоко, но правду говорит Багира: в конце концов человек уходит к человеку.

– Может быть, – ответил Маугли, и на его лицо легло очень неприятное выражение. – Но сегодня я далёк от пути к людям. Жди здесь, только не показывайся ей.

– Ты никогда меня не боялся, Лягушечка, – заметила волчица, отступая в высокую траву и скрываясь в ней так хорошо, как умела скрываться только она.

– Теперь, – весело сказал Маугли, снова вскочив в дом, – они сидят около Бульдео, который рассказывает то, чего никогда не было. Позже они, по его словам, придут сюда с Красным… с огнём и сожгут вас обоих. Ну, что же вы решили?

– Я поговорила с моим мужем, – ответила Мессуа, – Кханивара в тридцати милях отсюда; там мы можем пойти к англичанам…

– А что это за племя? – спросил Маугли.

– Не знаю. Они белые; говорят, будто они управляют всей страной и не терпят, чтобы люди жгли или били друг друга без свидетелей. Если мы в эту ночь доберёмся до Кханивары, то останемся живы. Нет – умрём.

– Так живите же! Сегодня вечером ни один человек не выйдет из ворот. Но что это он делает?

Муж Мессуа, стоя на четвереньках, копал в одном углу хижины земляной пол.

– Там спрятано немного денег, – ответила Мессуа. – Ничего больше мы не можем с собой взять.

– Ах, да. Деньги… вещи, которые переходят из рук в руки и не становятся теплее.