Муж Мессуа сердито посмотрел на мальчика.

– Это дурак, а совсем не дьявол, – пробормотал он. – На деньги я могу купить лошадь. Мы так избиты, что недалёко уйдём пешком, и через час нас нагонят жители деревни.

– Повторяю, они не выйдут, пока я им не позволю; но лошадь – дело хорошее, потому что Мессуа устала.

Муж Мессуа поднялся на ноги и завязал в свой пояс последние рупии. Маугли помог Мессуа выбраться через окошко, и свежий ночной воздух оживил её, но при свете звёзд джунгли казались такими тёмными, такими страшными.

– Вы знаете тропинку к Кханиваре? – шёпотом спросил Маугли.

Они утвердительно кивнули головами.

– Хорошо. Помните же, не бойтесь. И незачем идти быстро. Только… только, может быть, вы услышите в джунглях пение.

– Неужели ты думаешь, что мы решились бы ночью идти через джунгли, если бы не боялись, что нас сожгут? Лучше погибнуть от зверей, чем от рук людей, – заметил муж Мессуа; она же посмотрела на Маугли и улыбнулась.

– Я вам говорю, – продолжал Маугли таким тоном, точно он был Балу и в сотый раз повторял какую-либо часть старинного Закона Джунглей глупому детёнышу: – говорю, что ни один зуб в джунглях не обнажится сегодня против вас; ни одна лапа в джунглях не поднимется на вас. Ни человек, ни зверь не преградит вам путь, пока вы не увидите Кханивару. Вас будут охранять. – Он быстро повернулся к Мессуа. – Он не верит, но ты-то поверишь?

– О, да, мой сын. Человек ты, дух или волк из джунглей, я верю тебе.

– Он испугается, услышав пение моего племени. Ты же узнаешь и поймёшь. Иди и не торопись. Торопиться незачем. Ворота заперты.

Мессуа, рыдая, упала к ногам Маугли, но он быстро поднял её и весь задрожал. Тогда она кинулась ему на шею, призвала на него все благословения, которые только могла вспомнить. Её муж окинул завистливым взглядом свои поля и сказал:

– Если мы дойдём до Кханивары и англичане выслушают меня, я подам такую жалобу на брамина, на старого Бульдео и на других, что моя тяжба с ними обглодает весь посёлок до самых костей. Они заплатят мне двойную цену за мои невозделанные поля, за моих изголодавшихся буйволов.

Маугли засмеялся:

– Я не знаю, что такое справедливость, но вернись сюда к будущим дождям и посмотри, что здесь останется.

Они направились к джунглям; Волчица Мать выскочила из своего тайника и побежала за ними.

– Иди за ними, – сказал ей Маугли: – и дай знать джунглям, что этих двоих не следует трогать. Поговори немного, я хочу призвать Багиру.

Послышался продолжительный низкий вой, усилился, замер, и Маугли увидел, что муж Мессуа вздрогнул, повернулся, почти готовый бежать обратно в свой дом.

– Иди дальше, – весело сказал ему Маугли. – Я говорил, что, может быть, послышится пение. Такие голоса будут звучать до Кханивары. Это голос милости джунглей.

Мессуа уговорила своего мужа идти дальше, и тьма сомкнулась над ними и над Волчицей. В то же мгновение почти из-под самых ног Маугли поднялась Багира; она дрожала от восхищения, которое ночью наполняет безумием зверей джунглей.

– Я стыжусь твоих братьев, – промурлыкала пантера.

– Что? Разве они недостаточно сладко пели для старого Бульдео? – спросил Маугли.