– Никакого поля уже не было, – отрезал Борисов. – Была только пушка. Здоровая такая… Да вон господин капитан ее видел. Ее какой-то сержант в ящик для трофеев упаковал…

    – И не пушка, а встроенный разрядник, – сказала она капризно. – Вот так из рукава торчал…

    – Ничего у него не торчало, – заявил Борисов. – Он был с ружьишком, но почти дохлый. Я его чуть было с собой не привел… – Мастер гордо выпрямился. – В плен…

    – А по-моему, у него и то и другое было, – неуверенно пробормотал Матвей. – Я, правда, смутно…

    – Вы понимаете, в чем дело? – обратилась Дарья к полковнику.

    – Вполне, – сурово отозвался тот.

    – Не можем же мы втроем…

    – Что можно вдвоем, то можно и втроем, – двусмысленно изрек он и, подав какой-то странный знак, удалился.

    В зале повисла гнетущая тишина, и капитан, снова уронив Матвея на пол, гаркнул:

    – Что не ясно? Стройсь!!

    Десантники пришли в движение, впрочем, ненадолго: спустя мгновение они образовали стену и замерли.

    – Кажется, нас расстреливать собираются, – проговорил Борисов, опасливо оглядываясь.

    – Этого не может быть, – сказала Дарья. – Здесь же аппаратура дорогостоящая, провода…

    – Угум… – мрачно произнес напарник. И протянул Борисову руку: – Матвей…

    – Нашел время! – буркнул тот. – Шуберт…

    – Чего?

    – Шуберт.

    – Чего?..

    – Да пошел ты!..

    Стало совсем тихо, и Дарья невольно услышала чью-то беседу в коридоре:

    – …гигантского червя гъяди всегда начинаю есть с хвоста. Если есть с головы, он сразу подыхает и портится.

    – И что, жрать нельзя уже?

    – Почему? Можно. Только он пахнет, как протухшее дерьмо.

    – Ой, мне плохо, – простонала Дарья. – Скажите им, чтоб заткнулись.

    – Эй! – крикнул капитан. – Потише там!

    – Нет, ну если с кетчупом, тогда ничего… – добавили в коридоре шепотом.

    – Товьсь! – скомандовал капитан.

    Грубые ремни одновременно вжикнули, и в лица троим сидящим на полу уставились пустые зрачки стволов.

    – По приговору полевого трибунала… – торжественно объявил офицер.

    – Лично я никакого приговора не слышал! – возмутился Борисов. – И вообще я гражданское лицо! Я требую адвоката и последнюю сигарету!

    – По приговору полевого трибунала… – раздраженно повторил капитан, но снова был вынужден замолчать.

    – Господин капитан! – тревожно позвал какой-то боец, вертевшийся возле гипертерминала.