— Молчи, пожалуйста, не расхваливай мерзавца!

Произошла пауза. Николай Иванович злился и усиленно затягивался папироской.

— Тебе-то больно от него попало?! — начала опять Глафира Семеновна.

— Ну, что за больно! Он только схватил меня за голову.

— Нет, за уши. Вон уши-то и посейчас у тебя красны.

— Да что ты словно радуешься! — возвысил голос Николай Иванович. — Конечно же ему вдесятеро больше от меня досталось, и доказательством вот этот клок волос, — хлопнул он себя по карману. — У меня трофей, а у него ничего.

— Знаешь, ведь он тебя на дуэль вызывал, — продолжала Глафира Семеновна.

— Да что ты врешь! Когда?

— А когда подошел к окну вагона. Ты ведь по-французски не понимаешь, а я-то поняла. Из-за этого он тебе и карточку свою визитную совал.

— Скотина! Задал бы я ему дуэль. Пополам бы его перервал, ежели бы не сидел в вагоне. Туда же, дуэль, жидконогая кочерга эдакая!

— Да он и звал тебя выйти из вагона, а когда ты не вышел, то он и схватил тебя за уши, намереваясь побить, что ли.

— Да не хватал он меня за уши.

— Ну, не хватал, не хватал.

— Конечно же не хватал. Что, я не чувствовал, что ли! — отпирался Николай Иванович.

Глафира Семеновна посмотрела на мужа и улыбнулась.

— Да что ты подсмеиваешься-то надо мной?! — крикнул тот, раздражаясь.

— Просто мне забавно, что такое приключение с нами в дороге стряслось. Точь-в-точь как во французском романе. Я даже читала что-то подобное, — отвечала Глафира Семеновна. — Конечно, только там драки не было и никто ни у кого не вырвал клока волос, а все обошлось по-благородному, — прибавила она. — Какой-то граф влюбился в замужнюю маркизу…

— Сочиняй, сочиняй! Эта маркиза-то ты, что ли?

— Да вот вроде нас. Только это было не в вагоне, а на станции железной дороги. Маркиз с маркизой сидели на станции и отправлялись в Ниццу. Вдруг входит граф и прямо подает карточку: «Рю Лафайет, нумер такойто»… Затем объяснение: «Двоим нам нет места на земном шаре… Или я, или вы… Присылайте секундантов»… И вот они едут в Италию, и там, среди лимонной рощи…

— Молчи, молчи! Вздор городишь! — перебил жену Николай Иванович.

— Но там маркиза была влюблена в графа. Маркиз был старик… — не унималась Глафира Семеновна.

— Довольно, тебе говорят!

— А ну тебя! Ни о чем путном говорить с тобой нельзя.

— Не люблю я слушать твоих романов. Ведь это все вздор, чепуха…

— Так о чем же говорить-то?

— А вот хоть о том, что в этом ресторане в Женеве, в котором мы обедали, за водку меня просто ограбили. Знаешь, по скольку с меня взяли за рюмку русской очищенной водки? По два франка, то есть по восьми гривен на наши деньги, ежели считать по курсу. Пять маленьких рюмок я выпил и заплатил десять франков, четыре рубля. Ах! Грабители, грабители! За простую русскую водку! Глаша, слышишь?

— Да не желаю я об водке разговаривать! Ты об романах не желаешь, а я об водке, — вот тебе и весь сказ.

Водворилась пауза. Николай Иванович прижался в угол дивана и стал похрапывать.

Поезд мчался по направлению к Берну среди живописных гор, усеянных по склонам виноградниками. Надвигались сумерки.