Едва она успела примоститься перед телевизором, как затрезвонил дверной звонок.

Она лениво встала, открыла дверь — перед Маделин стоял Эдриан Синклер.

В свои пятьдесят Эдриан был высоким худощавым мужчиной. На двадцать лет старше своей секретарши, он находил ее чрезвычайно привлекательной и желанной. Все его невостребованные чувства страдали от явного недостатка ее внимания. Честно говоря, Маделин было безумно интересно, что в ней так сильно притягивает мужчин солидного возраста. Она считала, что с Эдрианом можно содержательно побеседовать, но эмоций другого рода он не пробуждал, а супружество на одном интеллекте не построишь. Так что никакого прогресса в их отношениях не наблюдалось.

— Входи, Эдриан, — пригласила она улыбаясь. — Все еще холодно?

— Даже холоднее, чем было, — заметил он, снимая плащ. — М-м-м, какая уютная комната, я всегда чувствую себя здесь как дома.

— Мне это очень приятно. — Маделин закрыла дверь. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Благодарю. Пожалуй, немного виски.

Он сел на диван перед телевизором, как раз на ее место. Она подала ему стакан и тоже присела.

Компания Эдриана и особенно его мягкий юмор были ей приятны. Он часто заводил разговор о женитьбе, но Маделин старалась сразу сменить тему, поскольку ничего, кроме дружбы, между ними и представить себе не могла.

Эдриан приходил к ней в гости так часто, как только мог, вне зависимости от того, была дома Диана или нет. Девочка ему нравилась, а она отвечала ему тем же. Для нее он был дядей Эдрианом с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать, и она не видела причины менять свое отношение к нему.

В Оттербери у него был собственный дом, неподалеку от средней школы, в которой он был директором. Слишком большой дом, наводящий тоску на человека, жившего в одиночестве, но он любил его и заполнял предметами искусства, отчего тот постепенно превращался в подобие музея. Маделин иногда размышляла о том, что, даже если бы он и женился и у него появились дети, он больше всего волновался бы за свою коллекцию.

— Сегодня на шоссе была авария, — между прочим заметил он. — Столкнулись две легковушки и грузовик, об этом написали в вечерней газете.

— О! Правда? — Маделин не стала делиться с ним своими впечатлениями от происшедшего. Она не собиралась рассказывать Эдриану больше, чем Диане. Как и дочь, он не одобрял ее поездок на мотороллере, особенно по шоссе, и предпочел бы, чтобы она пользовалась общественным транспортом.

— Я буду очень рад, когда дома у завода наконец достроят, тогда эти вредители перестанут без конца ездить в Оттербери. Большинство машин проносятся прямо мимо школы. И я бесконечно рад, что школьники уезжают раньше, чем заканчивается рабочий день на заводе. Ты можешь себе представить, что было бы с толпой наших велосипедистов, пытающихся слиться с несущимся транспортным потоком? Боже, помоги им!

Маделин предложила ему сигарету и, когда они закурили, сказала:

— А ты был на заводе «Шеридан»?

— Ни разу с тех пор, как его открыли. Однажды я побывал там, когда его только начали строить. Ужасное место. Предположительно при полной загрузке там должно было работать около пяти тысяч человек. Конечно, они вызвали несколько рабочих высшей квалификации из Италии и со своего завода возле Детройта. Я слышал, что из Рима приехал сам Николас Витали, чтобы лично удостовериться в том, что все идет по плану. Естественно, он здесь только на время, он ведь большой начальник, это дело начал его отец. Для того же приехал и некий господин по имени Мастерсон. Он американец. Этот привез сюда всю свою семью, они арендовали дом неподалеку от Хайнука. Кажется, он называется «Инглсайд».

— Да, я знаю это место, Эдриан.