— Сейчас с тобой разберемся. В суде ты чист и неподкупен, прямо святой, а в постели мою дочь, мерзавец, компрометируешь! Джада — моя любимая дочь, свет моих очей. Может быть, скажешь, что ты этого не знал?

Джулио этого не знал. Он даже не мог предположить, что между первоклассной девочкой, случайно, как ему казалось, очутившейся в ту ночь в его постели, и Сальво Пеннизи существует кровная связь. Но объяснять этому человеку с налитыми кровью глазами бесполезно, он все равно не поверит.

— Что вы от меня хотите? — спросил Джулио.

Вдруг ему пришло в голову, что все было подстроено и Джаду использовали, чтобы заставить его изменить свою позицию в отношении подозреваемых участников мафиозного заговора.

Босс с улыбкой повернулся к своим молодчикам.

— Заканчивайте, ребята.

Уже в дверях он обернулся и процедил сквозь зубы:

— Чтобы этому петуху неповадно было курочек метить.

Потом Джулио почувствовал укол в руку, и его сознание отключилось.

Очнулся он на железной кровати в пустой комнате. Какой-то человек мерил ему давление. Нестерпимая боль в паху точно сверлом пронизывала все тело и доходила до мозга. Вместе с сознанием вернулось воспоминание о Сальво Пеннизи и его молодчиках.

— Что вы со мной сделали? — спросил Джулио незнакомца, по всей вероятности, медика, который возился со жгутом.

— Гадкое, нехорошее дело, — низким, прокуренным голосом сказал человек.

— А вы кто? — спросил Джулио.

Боль становилась нестерпимой, мошонка горела огнем.

— Врач. Когда-то был блестящим хирургом, а потом… потом совершил непоправимую ошибку, оступился и вот теперь занимаюсь с пациентами вроде вас. Операцию я сделал тщательно, так что ваши яички… в общем, осложнений быть не должно. Через пару дней сниму швы и тогда выпущу вас из этой комнаты.

— Что вы со мной сделали? — повторил свой вопрос Джулио.

— Узнаете, когда представится случай, — ответил хирург и закурил сигарету.

Джулио опустил голову на руки и замолчал.

Соня, продолжая сидеть у его ног, посмотрела на Джулио, и он прочел в ее взгляде боль, любовь и желание.

— Я буду твоей сестрой милосердия, чудотворной целительницей, только не гони меня прочь, — воскликнула она. — Мне не нужно то, что нужно другим женщинам. Не спрашивай, почему, это моя тайна. Позволь мне просто любить тебя, любимый, прошу тебя.

Джулио опустился на пол рядом с Соней, снял с нее кимоно. Соня легла, чувствуя спиной жесткий ворс ковра. Склонившись над ее прекрасным телом, Джулио стал целовать грудь мягкими горячими губами, а его рука, медленно скользя по гладкому животу, нежно легла на лобок. Сердце ее застучало, и она, изогнувшись, открыла его руке путь в себя. Отвечая ее желанию, Джулио бережно и вместе с тем настойчиво раздвинул мягкую теплую плоть, и его палец осторожно, но уверенно устремился вглубь по узкому пространству. Вдруг он достиг какой-то глубинной точки, отчего Соню пронзила сладкая боль наслаждения. Губы Джулио обжигали ее грудь, ритмичные движения его пальца становились все чаще, и вот Сонино тело, отвечая на ласки, начало содрогаться, — высокая горячая волна впервые испытанного оргазма поглотила ее целиком. Потом волна отступила, а Соня осталась неподвижно лежать на ковре — обессиленная и счастливая.

— Я хочу, чтобы ты любил меня именно так, — сказала она, — всегда, всю жизнь.

— Ни одной женщине не достаточно такой любви, — с горечью заметил он.

— А мне достаточно, — твердо сказала Соня.

— Забудь меня, Соня, все это ни к чему.

— И даже не надейся.