– Тшш! – зашипел Смит, бледнея пуще прежнего. – Потише! А что вы тут делаете вдвоем?

– Возносим вам хвалу! – ответил Чиун.

– У нас тут семейная сцена, – уточнил Римо.

– Вас не должны видеть вместе, пока вы находитесь в стенах санатория “Фолкрофт”. Я специально выделил вам отдельные комнаты! Мастер Синанджу, мне придется просить вас вернуться к себе. Необходимо, чтобы персонал санатория считал вас обычным пациентом.

– Будет исполнено, – с поклоном ответил Чиун, но не двинулся с места.

Смит повернулся к Римо Уильямсу.

– Римо, у нас возникла проблема. Большая проблема, – скороговоркой выпалил он.

– Почему вы говорите со мной? Обращайтесь к нему! – запротестовал Римо, показывая на Мастера Синанджу. – Это ведь он на вас работает, а не я.

– То, о чем я хочу сказать, не имеет никакого отношения к КЮРЕ. – Смит достал серый платок и вытер пот под носом. – Надо скосить газон и подровнять кусты.

– А я при чем? У вас ведь есть садовники!

– У нас с вами был уговор? Я предоставляю вам жилье, а вы числитесь в штате санатория в качестве главного садовника. Забыли?

– Ах, да! Просто вы меня впервые об этом просите.

– Прошу вас простить моего неразумного сына, – вступил в разговор Чиун. Он был абсолютно серьезен. – Он боится работы. Как раз перед вашим приходом он отверг прекрасное предложение, которое принесло бы ему славу, возможность объехать весь мир и скромную оплату.

– Скромную оплату? – изумился Римо.

– Я плачу по заслугам. В твоем случае я был готов заплатить побольше, учитывая наше отдаленное родство, но ты меня отверг, так что больше говорить не о чем. Но Император Смит всегда был к тебе щедр. Может быть, к его предложению тебе стоит прислушаться?

– Римо, дело срочное. Мне только что сообщили, что завтра сюда приезжает вице президент. Уж не знаю почему, но “Фолкрофт” оказался включен в список пунктов его предвыборной кампании. Он намерен выступить у нас с важной речью в девять часов утра. И телевизионщики заявятся.

– А нельзя его как нибудь отвадить? – спросил Римо. – Скажем, позвонить президенту?

– Я пытался. Но президент считает, что это только привлечет к “Фолкрофту” излишнее внимание. Я вынужден был согласиться с его аргументами. Если мы задраим люки и, зажмурившись, переживем это нашествие, все может пройти гладко. Вице президент понятия не имеет, что “Фолкрофт” – прикрытие для КЮРЕ.

– Так в чем проблема?

– Я уже сказал: трава и кусты. Они в безобразном виде. Садовники уже разошлись по домам, а утром им не успеть. Менеджер предвыборной кампании сказал, что все должно быть в лучшем виде.

– Никогда не умел управляться с разными тяпками, – сказал Римо. – С землей у меня отношения сложные.

– Плюньте на тяпки. Как стемнеет, дневной персонал разойдется, останутся одни дежурные. Может, тогда придумаете что нибудь? Ну... в вашем стиле?

Римо взглянул на свои пальцы: ногти были коротко острижены, но многолетние тренировки и особая диета сделали их тверже стали и острее скальпеля хирурга.

– Ну, что ж, – беззаботно сказал Римо, – можно попробовать... Но не даром, конечно.

– Что вы хотите? – осторожно уточнил Смит.

– Когда срок контракта Чиуна истечет, я вместе с ним поплыву на субмарине в Синанджу.

– Считайте это моим свадебным подарком, – охотно согласился Смит, который и так уже планировал отправить Римо в Северную Корею вместе с Мастером Синанджу.

Двадцати лет жизни, отданных работе с этой парочкой, было более чем достаточно.

– Ты оказался прав, папочка, – улыбнулся Римо.