Изменить размер шрифта - +
Огонь вырвался из жреца. На мгновение ма'авир был охвачен пламенем, темная тварь металась в аду, как богохульная демоническая свеча. Он горел и выл.

Я подхватила кирпич с пола.

Огонь дрогнул, оставив после себя гуманоидную фигуру, высохшую, обугленную, лысую, с лицом, прикрытым металлической маской. Я пнула тварь по позвоночнику. Он упал с сухим треском. Я перевернула его на спину и ударила кирпичом по лицу. Маска лязгнула.

Я ударяла его снова, снова и снова, с контролируемой, методичной жестокостью. Маска треснула. Еще удар. Металл раскололся. Куски маски развалились, открыв кошмарное лицо. Его губы исчезли, зубы обнажились в гротескной усмешке. Его нос был дырой в кожистой плоти черепа. Он должен был быть мертв, но каким-то образом он был жив, будучи мерзостью, окутанной грязной магией, и смотрел на меня широко раскрытыми глазами, его радужки были полны огня.

Сквозь зубы жреца вырвался хриплый звук, наполовину стон, наполовину рычание, настолько слабое, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать его.

— Слава королю Огня…

— Твоего бога здесь нет, — тихо сказала я ему. — Ему все равно. Он не спасет тебя.

— Он придет за тобой. Ты принадлежишь ему. Этот мир принадлежит ему.

— Мир принадлежит мне и моему роду, ма'авир.

Я вонзила нож ему в грудь и провернула. Жрец забился в конвульсиях, агония скрутила его конечности.

— Скажи мне, зачем ты здесь, и твоя смерть будет быстрой.

Ма'авир снова прохрипел:

— Пощади…

— Ты служишь богу, который питается детьми, заживо сгоревшими в его огне. В мире нет пощады для тебя.

Я снова провернула нож. Его вопль хлестнул меня по барабанным перепонкам.

— Скажи мне.

— Убийца священника, — прошептал он. — Молох хочет его.

— Почему?

Огненные глаза смотрели мимо меня на кусочек неба через разбитое окошко в крыше. Магия, которая дала ма'авиру его извращенную не-жизнь, истекала кровью. С ним было покончено.

Слова древней молитвы на языке, мертвом тысячи лет, с шипением вылетели изо рта существа.

— Великий Молох, Бог среди королей, я иду к тебе…

Ну, уж нет. Я наклонилась ближе, так близко, что почувствовала, как умирающий жар поднимается от жреца, и прошептала ему на ухо на том же языке, что и его молитва.

— Для тебя не будет никаких обрядов смерти. Умри и стань ничем.

Я встала, положила кирпич на лицо существа и наступила на него.

Огненная взрывная волна вырвалась из трупа, ревя, как разъяренное животное. Все окна в церкви взорвались. Здание содрогнулось один раз, а затем все стихло. От передних скамей, опаленных жаром, поднимался дым.

Тело жреца растаяло в ничто. Остались только мой нож и кирпич, испачканные сажей и фиолетовой магией. В этом и заключалась проблема с убийством ма’авира. Когда один из жрецов-убийц Молоха умирал, их магия пятнала оружие, убившее их, и, что еще хуже, другие из их вида могли выследить, как ищейки, бегущие по следу. Пятно держалось до следующей технической волны. Я не хотела, чтобы они выследили меня. Пока нет.

Я взглянула на фиолетовый, разбрызганный по моим рукам, и сосредоточилась. Тонкий красный пар выскользнул из меня, невидимый невооруженным глазом, очищая мою кожу. К сожалению, это не работало ни с оружием, ни с одеждой. Я пыталась.

Тихий шум заставил меня повернуться направо. Что-то шевельнулось между скамьями. Медленно, осторожно, вставал офицер Флеминг. Два широко раскрытых глаза смотрели на меня с лица, перепачканного сажей.

Дверь распахнулась, и в церковь ворвалась женщина-рыцарь.

— Ты опоздала. — Я схватила с пола свой плащ, надела его и сошла с платформы.

Быстрый переход