Новики убежали, а Ротгкхон наклонился к жене, поцеловал ее в щеку:

— Иди, сбирайся, милая. Сестер собирай. Надеюсь, завтра взлетим. Мне отсюда уйти не получится. Слишком много зевак, как бы чего не учудили.

Вербовщик ошибся. Отправление на «нижнее небо» растянулось на целых три дня. Часть дружины, как оказалось, разъехалось прощаться с родичами, и пришлось ждать их возвращения, потом выяснилось, что многие другие решили передать полученный задаток родителям или семьям в деревнях, кто-то в последний момент испугался, кто-то, наоборот, примчался проситься на службу, в возможность которой ранее не верил…

А попробуй не поверить теперь, когда под городскими стенами качаются ладьи размером с половину детинца, с прозрачными палубами и сказочно красивыми креслами для воинов! Ротгкхон великодушно разрешал эти ладьи щупать, пинать и даже лазить сверху: рассчитанные на всю мощь космических катаклизмов и преодоление импульсного воздействия широкого спектра, для возможностей здешних обитателей десантные блоки были совершенно неуязвимы.

Наконец наступил день, когда все распрощались со всеми — даже теми, кто со слезами пришел провожать друзей и родичей в далекий путь. Блоки открыли посадочные пандусы и приняли в себя восемьсот тринадцать воинов, одиннадцать сотников и одного княжича, а также сорок семь женщин. Ротгкхон метался между ними, как заводной, предупреждая надежно крепить вещи, пристегиваться ремнями и не ослаблять их ни при каких обстоятельствах, о том, что на небо их вознесет колдовская сила, а потому чувствовать они себя будут очень странно, то легко, то тяжело, и кидать будет во все стороны, и много всего другого…

Под конец от непрерывной говорильни у него уже начали болеть зубы. Хлеб вербовщика не так уж легок, как иногда это может показаться со стороны.

Наконец пандусы были закрыты, канаты выбраны и брошены княжеской дворне, а блоки, следуя его приказу, стали сплавляться вниз по течению.

Ротгкхон вернулся в модуль, с облегчением закрыл дверь.

Хотя бы здесь все было в порядке с самого утра: бессловесная Плена лежала пристегнутой к столу медотсека, изначально рассчитанном именно на перевозку раненых, Чаруша и Зимава дожидались его в кабине на резервных постах.

— Борт, поехали! — рухнул вербовщик в пилотское кресло. Сил использовать ручной режим у него не оставалось. — Взлетай, обгоняй блоки, иди над рекой.

— Слушаю и повинуюсь, о великий, — съязвил модуль, но команду, разумеется, выполнил.

— Она что, говорящая? — испуганным шепотом спросила Чаруша.

— А ты чего, глухая, девочка? — огрызнулся модуль.

— Борт, смягчи установку активности голосового режима на две единицы, — потребовал Ротгкхон. — А то уже хамить начинаешь. Возьми координаты плеса впереди за пляжем. Передай на блоки как точку взлета.

— Исполнено, командир!

— Тогда пошли на орбиту, к кораблю. Стыковку не начинай, дождемся десанта.

Время для вылета Ротгкхон, похоже, выбрал неудачно — модуль карабкался в черноту космоса целых четыре часа, вероятно приноравливаясь к очередному витку транспортника. Соответственно, и десантные блоки он обогнал совсем ненадолго.

Зависнув на удалении около версты, вербовщик убедился, что стыковка прошла успешно: блоки, будучи секторами общего корпуса, один за другим подошли к штатным местам, попали в замки магнитной сцепки и оказались жадно втянутыми внутрь. Малый десантный транспорт приобрел свой обычный, пухлый рабочий вид.

— Борт, вставай на место, — приказал Ротгкхон. — Языковую матрицу в бортовую память ты уже сбросил?

— Да, командир!

Модуль, мягким толчком прыгнувший к транспорту, вошел в свою ячейку и замер.