– Глупо, – вздохнул сержант. И обреченно добавил: – Ладно, ты Малдер, тебе видней. Истина где-то рядом.

– Не пройти бы мимо, – буркнул капитан, заталкивая окурок в переполненную пепельницу. – Не следишь ты за машиной, сержант. Ра-азгильдяй, мать твою… Ладно, двинули. Перед смертью не надышишься.

Звонка на двери не было. Сергей деликатно постучал и замер в ожидании. Позади возвышалась могучая фигура сержанта, источавшего неодобрение действиями своего шефа.

Прошла пара томительно-долгих минут. Сергей постучал еще раз, уже посильнее.

– А вы к Ярославу? – раздался откуда-то сбоку голос.

Сергей повернулся – из-за невысокого, ладненького забора выглядывала седая голова. Светлые, почти белые глаза смотрели доброжелательно, с легким интересом.

– К нему, – подтвердил капитан.

– А его нету, – расплылся в улыбке старик, как будто бы сообщал чудесную, радостную новость. – Вчера уехавши. Честь имею, Зобов я, Герман Игнатьевич. Соседствую с уважаемым Ярославом Борисычем. А по какому делу, ежели не секрет?

– По служебному, – несколько резче, чем собирался, ответил Сергей.

Ох, знал он таких вот пенсионеров. Скучно старикам – вот и занимаются они препротивнейшим делом, собирая сплетни, слухи – с готовностью делясь собранным «богатством» с любым, кто выразит желание слушать. Иногда эти сплетни, преломляясь через призму восприятия скучающего дедка или бабки, проводящих долгие часы на скамейке у дома в созерцании, выставляют человека совсем не в том виде, в котором следует. Свеж еще в памяти был случай, когда в отношении молодой девушки такой вот не в меру информированной старушкой были высказаны самые нелицеприятные определения. И мужики к ней, мол, толпами шастают. И музыка вкупе со звоном бутылок до утра не умолкает. Да и вообще днем эта девица отсыпается, зато ночью для нее самая работа начинается. И живет она, мол, только на то, что те мужчины ей за «услуги» платят. Под «услугами» понималось, разумеется, нечто такое, что интеллигентная старушка даже вслух произнести не желала.

Признаться, в одном бабка права оказалась – девушка и впрямь жила исключительно за счет ночных заработков. Только вот характер их был таков, что бабулька, уже составив для себя определенное представление, ни понять, ни тем более угадать не могла. А девушка, обладательница красного диплома по математике, крутилась как белка в колесе, делая нерадивым сверстникам курсовые, дипломы, решая задачи… как правило – ночь напролет, поскольку днем студенты, по крайней мере изредка, все же посещают лекции. А диплом или курсак мало грамотно сделать – надо еще и объяснить молодому балбесу, да так, чтобы не засыпался на защите. Чтобы у преподавателей возникло пусть мимолетное, но ощущение того, что парень имел к этой работе хоть какое-то отношение. А чуть более громкая, чем положено, музыка и пиво… что ж, такие уж нынче времена – многие ль из молодых парней готовы грызть гранит науки всухомятку?

По стечению обстоятельств, девушку ту Бурун знал достаточно давно, а потому изложенные в деле «свидетельские показания» его порядком покоробили. С тех пор этих старых сплетниц и сплетников он откровенно недолюбливал. С другой стороны, именно они зачастую являются бесценным кладезем информации, которую не найти ни в одной, сколь угодно обширной картотеке.

С этим стариком капитан был знаком. Заочно. Наблюдение, что велось за Верменичем, не могло обойти вниманием его ближайшее окружение, включая соседей, а потому приметы и относительно подробная характеристика деда давно уже были должным образом оформлены и подшиты в пухлое дело.

В любом варианте поговорить с пенсионером Зобовым стоило. Сергей вздохнул и изобразил на лице приветливую улыбку.