— Отец, что вы хотите делать?! — воскликнул Снивер.

— Публику! Собираю для тебя публику.

— Но… погодите… выслушайте меня, пожалуйста. Не нужно никакой публики.

— Скромность не к лицу фигляру. Взгромоздившись на помост, герцог протянул руку и принялся нажимать кнопку слоновой кости, вделанную в поручень трона. В тот же миг во всех помещениях дворца прозвучала музыка. Это устройство, изобретенное Саксасом Глесс-Валледжем, о котором совсем недавно все так скорбели, позволяло герцогу вызывать слуг, гвардейцев и придворных. А сейчас он воспользовался им для того, чтобы созвать всех обитателей дворца. Через несколько мгновений по одному или небольшими группами они начали стекаться в зал аудиенций. Многие зевали и спросонья терли глаза, но не замедлили откликнуться на зов. С ними прибыли и несколько придворных, засидевшихся допоздна за картами и игрой в кости.

Снивер наблюдал за толпой, которая стекалась к трону. На знакомых лицах читалось любопытство и недоумение. Он не мог выносить их пристальные взгляды и опустил глаза на свои дрожащие руки.

— Мои дорогие друзья и подданные, — прогнусавил Повон деланно серьезным голосом, — вы, без сомнения, желаете узнать, зачем я созвал вас сюда среди ночи? Нам предстоит увидеть зрелище редкое и драгоценное. Среди нас находится клоун, решившийся своим искусством порадовать нас здесь, при дворе. Этот предприимчивый шут, чей костюм и внешность свидетельствуют о тонком понимании нелепого, послужит зеркалом, в котором нам дано будет лицезреть наши промахи и упущения. Сама нелепость этого герцогского воплощения, несомненно, послужит нравственным уроком, а не просто источником веселья. Таким образом, в предвкушении самого утонченного увеселения. Я уступаю место нашему искусному гастролеру. Друзья мои, давайте же похлопаем, приветствуя его.

Герцог бурно захлопал в ладоши. Некоторые из слуг и придворных последовали его примеру. Легкие, несколько неуверенные аплодисменты, едва возникнув, тут же смолкли. Воцарилось молчание.

Снивер взглянул на свою аудиторию. Кровь отхлынула от лица. Его правое веко дергалось, как расчлененная змея. Впервые в жизни и левое веко тоже задергалось. Оба века трепыхались отчаянно и не в лад. Вид у Снивера был болезненно-дикий.

— Хорошо, просто замечательно, — одобрил герцог. — Поистине впечатляющее вступление, хотя, возможно, не достает музыкального сопровождения. Отлично. Ну, что же у нас дальше?

Снивер мучительно ерзал на троне, порываясь встать.

— Как, разве ты не споешь? Позволь тебя просить о песне.

Невольно из горла герцогского отпрыска вырвался тонкий булькающий звук.

— Интересное исполнение, вот только слов не разобрал. Нельзя ли погромче? Погромче! — Он обернулся к подданным. — Друзья мои, наш гость стесняется. Давайте его поощрим.

— Спой, Снивер, спой же! — принялись кричать несколько наиболее угодливых придворных. Большинство же аудитории хранило сдержанное молчание.

Последовали жидкие аплодисменты, смешки, к которым присоединился герцог, и даже прозвучал громкий издевательский свист.

Плечи Снивера поникли под бархатной мантией. Глаза наполнились слезами. Он до крови закусил губу, но так и не сумел сдержаться. Слезы хлынули из глаз и полились по щекам. Смущенный ропот прошелестел по рядам зрителей, многие из которых готовы были ему посочувствовать.

— Все лучше и лучше! — Издевательское удовольствие прозвучало в голосе герцога. — Ибо лишь вздох один отделяет слезы от смеха, а немного пафоса сдобрит славную комедию. И сегодня меж нами мастер этого искусства, поистине принц, нет — герцог клоунов.