Зато Джоски отнюдь не колебалась.

— Ваша светлость, ты что, собираешься ему отказать? Он же пойдет к кому-нибудь другому, и тогда кто-нибудь другой получит герцога!

— Что верно, то верно, моя принцесса, но так много…

— Мы, именно мы должны это сделать. Только подумай — сам герцог!

— У тебя львиное сердце, дочь моя, ты полна благородной отваги, но…

— Да мы справимся, папа. Мы-то с тобой, да не справимся? Такого просто быть не может!

— Ты спешишь, дитя мое…

Блеклые глаза Джоски сузились. Она подалась вперед.

— Я хочу этого, папа. Пожалуйста, соглашайся. Я ничего другого так не хочу!

Вурм-Диднис не мог долее сопротивляться. Повернувшись к Сниверу, он сказал:

— Мне понадобятся сведения о привычках герцога и план его покоев во дворце.

Снивер кивнул:

— Нет ничего проще.

— И половину денег вперед.

— Согласен.

— В таком случае, господин Никто, будьте уверены… Считайте, что герцог мертв.

Снивер полез под плащ, как бы в поисках своего золота, но на самом деле пытаясь скрыть дрожь в руках. Джосквинилью улыбнулась и послала отцу воздушный поцелуй.

Глава 4

Леди Верран была крайне взволнована, получив как глава рода Грижни ожерелье из камешков в ознаменование того, что клан Змадрков готов принять ее сына в качестве будущего брата-супруга юной Змадрк Четырнадцатой. Не то чтобы это явилось полной для нее неожиданностью, ведь Террз не скрывал своих намерений, но она никак не ожидала такого быстрого развития событий.

— Слишком все это поспешно! Он ведь еще мальчик и сам не знает, чего хочет! — воскликнула она.

Ее верный спутник Нид заворчал. Мутант чаще реагировал на интонации хозяйки, нежели на ее слова, но в этом звуке Верран почудилось больше, чем простая озабоченность. Она задумалась над своими словами, и ей пришлось признать, что Террз прекрасно осознает свои поступки.

И все-таки он не понимает, что делает! Брат-супруг вардрулки — это неслыханно, ненормально! Он избирает чужой образ жизни и этим погубит себя. И я не в силах его удержать.

Эта мысль не давала ей покоя. Было больно сознавать, что сын вырос и вышел из-под ее влияния. Не помогает никакой призыв к его разуму и чувству привязанности. Ей не удается пробудить в нем угрызений совести. Самые горячие мольбы не заставят Террза отказаться от того, чего он по-настоящему хочет. Он все равно пойдет своим путем, как и его отец.

— С Террзом бесполезно спорить, — обратилась Верран к ничего не понимающему Ниду. — Он и слушать не станет. Но может быть, патриарх Змадрк выслушает меня. Вдруг мне удастся заставить его отменить или хотя бы отсрочить это решение. Тогда Террзу, хочет он того или нет, придется подождать. А чем дольше продлится ожидание, тем больше надежды, что он одумается. Да, мне нужно поговорить со Змадрком. По крайней мере попытаться.

Дело ей предстояло непростое. Разговор придется вести по-вардрульски, потому что патриарх Змадрк не знает ни слова по-лантийски. Верран довольно хорошо владела языком обитателей пещер — более чем достаточно для повседневного общения. Но существовало множество оттенков в высоте тона и свечении хиира, ей неподвластных. Где уж тут мечтать о красноречии. Она не в состоянии выразить свои мысли предельно четко, и что еще хуже — не в состоянии оценить реакцию своих собеседников. Без сомнения, Змадрк Ридсвилщ выслушает ее очень вежливо. Он всегда любезен и добр. Но вардрул уставится на нее своими громадными нечеловеческими глазами, и ей не удастся понять, что он думает или чувствует на самом деле. Тем не менее она попытается.