И тут он улыбнулся ослепительной улыбкой.

— Но нас же вызвали, как мы теперь будем отчёт писать? — возразил ему представитель Тайного сыска.

— Послушайте, — ещё шире улыбнулся Захар Григорьевич. — Если нам вдруг понадобится помощь Тайного сыска, мы вас обязательно об этом уведомим! Но на данный момент я вижу, что никаких серьёзных нарушений мои подчинённые не допустили, поэтому напишите, что произошла досадная ошибка в связи с неполным информированием сторон.

— Тьфу, ты, — в сердцах сплюнул сыскарь и принялся спускаться с вала.

— А пока, — Чернышёв снова повысил голос, чтобы даже удалявшийся господин слышал его, — уважая право родовичей, мы готовы провести все следственные мероприятия на месте. Ибо улики они по всему ущелью видны, — он усмехнулся. — Господа военные, гарнизон, идите отдыхать. Я вижу, что бой дался вам огромным трудом.

* * *

Чуть позже в штабе Горного,

в кабинете, выделенном вице-президенту военной коллегии.

— Хер ли ты творишь⁈ — Ермолов уже не кричал, потому что не мог, он рычал, как раненый зверь. — Зачем ты вмешался, черти бы тебя побрали⁈ Я уже практически завершил процедуру! Зачем ты это сделал?

— Знаешь, Александр Сергеевич, — ответил ему Чернышёв, который уже несколько часов постоянно изыскивал новые резервы, чтобы оставаться полностью спокойным, — я тебе, конечно, должен, тут не спорю и не отрицаю, — он пожевал нижнюю губу. — Но, знаешь, это не тот случай, чтобы подставлять себя под… — Захар Григорьевич замолчал, но при этом сделал выразительный жест пальцем по шее.

— Это же измена! — не унимался Ермолов. — Как ты не понимаешь? Неподчинение приказу, причём, всем гарнизоном! Всех бы уже к ногтю, с записью в личном деле, да они бы как шёлковые после этого… — кожа на лице у генерала покраснела, и казалось, что скоро из ушей у него вырвется пар. — А ты!.. Такое дело сорвал!

— Ты совсем ничего не понимаешь? — поинтересовался Чернышёв. — Да меня за такое судилище свои же сожрут, понимаешь? Эти ребята — герои. И не только для родовичей, Горного и каторжников на Стене. Они — герои для всей империи! Попробуй тронь, ты сразу же станешь врагом! — вице-президент посмотрел на своего давнего друга и смягчил тон. — Ну какая измена, а? Что ты, как маленький, право слово, — Захар Григорьевич покачал головой. — У них под валом трупами легиона три-четыре лежит. Может, больше. А ты измену им, эх…

Наконец-то Ермолов понял, что Чернышёв всё ещё считается с его мнением, но всё равно не считает правильным сегодняшнее поведение. Александр Сергеевич выдохнул и попробовал тоже говорить мягче.

— Ну вот же! — он ударил ребром ладони по крышке стола, а зелёный торшер на его углу легонько дрожал. — Есть приказ, который не выполнен. Всё! Измена! Это же в документах.

— Это когда он не выполнен с целью саботажа, — покачал головой Захар Григорьевич. — А у нас несколько тысяч человек, включая весь гарнизон города, видели, что основания были. Или предлагаешь их всех за измену? А чем мы тогда лучше демонов?

Ермолов поджал губы и поднял подбородок.

— Нет, дорогой мой, — продолжал Чернышёв. — Мы с тобой стоим на страже государства. Мы — армия. Вот, если бы ты не устроил бучу на валу, мы бы провели внутриведомственное расследование, посадили бы кого надо под стражу, ну чисто на время проведения следствия. А там, глядишь, кто-то и не вышел бы просто.