|
– Но терпеливо выполнял его указания. Потому что было интересно. Всегда мы на этой свалке находили что-нибудь неожиданное. И тащили домой. А потом, по маминой команде, на помойку. Правда, один раз мы свою находку принесли не домой, а в милицию. Мы опрокинули какой-то холодильник, дверца его распахнулась, и оттуда, из его нутра, вывалились всякие протухшие продукты. Мы отскочили в сторону и поскорее зажали носы. А Лешка вдруг углядел, что в разбившемся стакане что-то ярко сверкнуло. Это был большой старинный перстень. Весь из себя золотой и с каким-то резным камнем в зубчиках вроде орлиных когтей.
– Волшебный! – заорал Алешка. Схватил кольцо, надел на палец, стал вертеть его и заклинать всякую тарабарщину. (Он одно время увлекался то ли Толкиеном, то ли Гарри Поттером.) Перстень его не послушался. Алешка вздохнул: – Придется в милицию отдать. Или маме подарим? Но мы не так были воспитаны, чтобы дарить любимой маме чужие вещи. Особенно со свалки. И отнесли находку в милицию. И чуть не пожалели об этом. Нас продержали там несколько часов в разных комнатах. И какой-то суетливый майор все время нас расспрашивал, каждого по отдельности: где мы нашли этот перстень? Как нашли? Когда? При каких обстоятельствах? Задаст мне эти вопросы, запишет ответы и бежит в соседний кабинет, к Алешке. И ему те же самые вопросы задает. А потом начинает злорадно сличать наши ответы. – Так… – ехидно и многозначительно говорил майор, будто уличал в преступлении матерых рецидивистов. – Так… А вот тут в ваших показаниях имеются существенные разногласия. Вы утверждаете, что обнаружили этот перстень в стакане с прокисшим молоком! А ваш брат – что в холодильнике! Как это понять? Поясните! – Но стакан-то был в холодильнике, – устало «пояснял» я. – А ваш брат утверждает, что на земле! Наконец ему самому это надоело, и он стал упрекать нас за то, что мы «шляемся по помойкам», и стал угрожать, что сообщит о нашем недостойном поведении в школу и родителям, чтобы они приняли надлежащие меры. Тут уже Алешка не выдержал и сказал, что он сам сообщит родителям, прямо отцу на работу. А уж он-то примет такие надлежащие меры, что мало не покажется. Алешка, правда, не уточнил – кому мало не покажется: нам или майору, который вел дотошный допрос. Майор ехидно ухмыльнулся и придвинул к Алешке телефон. Знал бы он, чем это для него кончится! Алешка набрал папин служебный номер и важно сказал: – Здесь Алексей Оболенский. Полковника Оболенского попрошу к аппарату. – Здорово, Алеха! – ответил ему папин сотрудник, тоже полковник. – Сергей Александрович в местной командировке. Что у тебя за проблемы? Алешка коротко, но красочно обрисовал наши проблемы. Голос папиного сотрудника сразу изменился. Из дружелюбного стал железным: – Ну-ка, Алексей, передай ему трубочку. Майор уже начал что-то соображать, но трубку взял со снисходительной усмешкой. Которая быстро сменилась виноватой и растерянной улыбкой. Он выслушал все, что ему сказали (что уж ему сказали – можно догадаться!), осторожно положил трубку и посмотрел на нас с мягкой укоризной: – Что ж вы, ребята, сразу не сказали, а? Подставили меня. – Не так воспитаны! – сурово отрезал Алешка. – Хорошо воспитаны! – похвалил нас майор. – Честными гражданами. Спасибо за ваш поступок! Вы свободны! – А отпечатки брать не будете? – отомстил Алешка. Майор меленько посмеялся и вытер вспотевший лоб… – Нет, – тяжело вздохнул Алешка, когда мы выбрались на свободу. – Нет, это не Шерлок Холмс. |
