И как-то так получилось, что кандидатура недалекого, но исполнительного Вилкаса подошла идеально. С одной стороны, он, как и положено заму, в курсе всех дел, с другой, ни в какие интриги не полезет и свою игру вести не станет — мозгов не хватит, да и, честно говоря, храбрости. Соответственно будет работать и не будет путаться под ногами. Вот так и стал Вилкас Магистром… Опущенным магистром, как хохотнул Игорь, за что заработал ненавидящий взгляд.

Когда же операция по захвату древней базы, которая, в перспективе, могла принести новым хозяевам власть над миром, хотя, конечно, могла и оказаться пустышкой, входила в завершающую фазу, возник интересный и закономерный вопрос: кому лететь? С одной стороны, трофей в перспективе был столь важен, что требовал присутствия Магистра, с другой — а ну вдруг этот Магистр, если его миссии будет сопутствовать успех, захочет кинуть остальных и править единолично? Ну и, плюс ко всему, очень не хотелось отрывать задницы от безопасных мягких кресел и тащиться за тридевять земель, туда, где стреляют и убивают, чтобы сначала ползать по дикой планете, а потом рисковать на самой базе. И все это, откровенно говоря, с сомнительными шансами на успех. Вот и выпихнули Вилкаса, а у него просто не было возможности отказаться. Хорошо еще, всю агентуру, имеющуюся на планете, ему переподчинили, хотя на проверку оказалось, что толку от этого ноль.

Впрочем, немного подумав, Вилкас не только смирился с необходимостью лететь к черту на рога, но и нашел в этом положительные моменты. В самом деле, организатором он был неплохим, так что сама работа сложной не представлялась. А вот то, что остальные Магистры не считают его ровней и чуть ли не через губу цедят, по самолюбию Вилкаса било очень болезненно. В общем, появился шанс нагнуть всех под себя — так почему бы его не использовать? Ситуация прямо наталкивала на мысль о том, что надо быть внимательнее к талантам. А то вон мальчику, который любил рисовать, сказали картаво, что не выйдет из него художника. Мальчик обиделся — и стал фюрером. Вот и этот туда же…

Когда рассказ закончился и Вилкаса, покормив, чтоб не помер раньше времени, и загипсовав сломанный палец, спихнули обратно в погреб, Эспозио посмотрел на Игоря и спросил:

— Ну, что будем делать?

— А что делать? Если все то, что рассказал нам этот козел, правда, надо искать базу. Мне, честно говоря, абсолютно неохота, чтобы она досталась вашим… Но и чтоб она досталась нашим я тоже не хочу. И те, и другие, от большого ума наворотят такого, что потом не расхлебаем. Вдруг там какое-нибудь абсолютное оружие? Абсолютное — оно ведь на то и абсолютное, что всех положит, невзирая на государственную принадлежность.

— Логично. Но еще меньше мне хочется, чтобы оно досталось вашим тамплиерам.

— Они такие же наши, как и ваши. Головную боль, во всяком случае, доставляют всем.

— Тоже верно. Но если мы там и впрямь что-то найдем?

— То будем действовать по обстановке. В идеале — подорвем базу. Есть знания, до которых надо доходить шаг за шагом, чтобы осознавать, какую ответственность за полученную вдруг силу ты несешь. А то будешь играться, как ребенок с атомной бомбой, и не заметишь, как разнесешь все вокруг.

Эспозио внимательно посмотрел на Игоря — похоже, в голове его шла переоценка ценностей. Все же от лейтенанта ждут и рассуждений на уровне лейтенанта. Игорь, для которого смысл взгляда был ясен, только усмехнулся про себя — так-то, а стоило бы подумать, что он не пацан уже давно, да и инвалидность, пускай вроде бы и не выпячивающаяся, заставляет воспринимать жизнь совсем иначе. Вслух он, правда, этого не сказал, а только поинтересовался деловито:

— Ну что, когда выступаем? Я предлагаю завтра с утра. Надеюсь, у тебя клаустрофобии нет?

Имперец медленно кивнул.