– Сильно приложили?

– Порядочно. Никогда не думал, что у него такая тяжелая рука.

– Ты что, знаешь, кто тебя ударил? – удивился Доусон.

Еще бы не знать! Вот честное слово, пожертвовал бы полугодовой зарплатой, билетом на рождественский бал и коллекцией карточек к первому сезону «Леденцовых войн», чтобы забыть и никогда не вспоминать странное окончание сегодняшней не менее странной поездки.

– Знаешь?!

Ну все, от Рэнди теперь так просто отделаться не получится. А хотя что я теряю?

– Морган.

Карие глаза Доусона слегка расширились, он наклонился ко мне и, понизив голос, переспросил:

– Какой Морган?

– А они что, у нас в отделе стайками бегают и размножаются на ходу?

– Кхм.

Видимо, Рэнди представил себе эту картинку, потому что скривился в попытке спрятать улыбку. Тем более что поводов для веселья и впрямь не наблюдалось. Ни одного.

– Вот скажи, что его вдруг стукнуло?!

– Стукнуло как раз тебя.

– Да я не об этом! – Комок газеты полетел в угол, как полностью исчерпавший свой смысл в качестве компресса. Фу, пакость! – Ты его дольше знаешь, чем я, тебе и карты в руки.

– Покер у нас в клубе по четвергам, – флегматично напомнил Доусон, и моя голова заболела еще больше.

– Да при чем тут покер?! Я о Моргане. Какая муха его вдруг укусила, что он…

– Съездил тебе по чайнику? – Из-под мышки Рэнди высунулась голова Паркера.

О, отлично! Белобрысый проныра уже все знает. Значит, скоро сия прелюбопытнейшая новость разойдется по этажам Управления и…

– Джей, уйди от греха подальше. Пожалуйста, – попросил Доусон, поискал взглядом еще какую-нибудь свободную мебель, но за неимением таковой присел на корточки напротив меня.

– Итак, Морган ударил тебя по голове?

– Как видишь.

– Это плохо.

– Знаешь, я совершенно такого же мнения!

– Его что-то расстроило, – сказал Рэнди, причем без тени сомнения, как будто повторил уже доказанный и утвержденный консилиумом докторов наук диагноз.

– Он что, когда «расстраивается», всегда распускает руки?

– Не знаю. Честно. Но разговоры ходили… разные.

Боль покатилась с головы куда-то вниз и в конце концов стиснула судорогой живот.

– Какие еще разговоры?

Доусон провел кончиками пальцев по своей безупречной челке.

– Он никогда не успевал на экзамены. Вот представь себе: никогда. Соответственно сдавать их ему приходилось в ту сессию, которую удавалось застать. И один раз попал к старшему курсу. А там курс был… Хорошие парни, в общем-то только задиристые. А как ты сам понимаешь, наш Мо – идеальная мишень для шуток. Никто не сможет пойти мимо. М-да…

– Тебе бы страшные истории в детском лагере у костра рассказывать! Ну, не тяни уже! Что там стряслось?!

– Толком никто не знает. Но ребра одному насмешнику склеивали по кусочкам.

Ого! Пикантные подробности из жизни серой офисной мышки?

– Ты серьезно?

– Как никогда. – Карие глаза Доусона даже не моргнули. – Кстати, буду очень тебе обязан, если ты не станешь поднимать эту тему при Мо.

– Это еще почему?

– Он уже заплатил за свою несдержанность достаточно.

– Э-э-э… Ты о чем?

– Провел несколько месяцев в закрытом санатории. Ну, ты понимаешь?

Что мой напарник – псих? О да! Но это я понял и без доусоновских рассказов.