– Может быть. Тут тебе, как писателю, и карты в руки. Я никогда особо не интересовалась семьей Зямы.

Надеюсь, ты понимаешь, по какой причине.

– Еще бы… Партайгеноссе никого не пускали в свой ближний круг.

– А зачем тебе эти сведения?

– Не знаю. Пока иду на голой интуиции. Так говоришь, тот студент-медик хотел покончить жизнь самоубийством?

– Да.

– Практика суицида говорит, что сия напасть передается по наследству…

Я потер виски, стараясь сосредоточиться; внезапно возникшая идея была туманна и бесформенна.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Если это так, то почему Мошкин-старший до сих пор не залез в петлю? По идее, он должен был идти первым номером, а не Зяма.

– Скажешь такое… – фыркнула Галюня. – Жизнь – не индийское кино. И не детективный роман.

– Верно. Но только со знаком минус. В жизни, Галюня, бывают такие сюжеты, что куда там книжным.

Поверь профессионалу пера.

– И все равно я не пойму, куда ты клонишь.

– Мне и самому это неизвестно… – Рассмеявшись, я встал. – Я должен снять грим. А то, мне кажется, он немного смущает тебя.

– Как ты догадался? Действительно, я разговариваю с тобой словно с чужим незнакомым мужчиной.

– Оно и видно. У тебя глаза до сих пор испуганные. Чистое полотенце у твоей подруги найдется?

– Конечно. Минуту… – Галюня начала копаться в ящике платьевого шкафа. – Держи. Пока ты будешь мыться, я спущусь в свою квартиру. Проверю, что там и как. За двадцать минут управишься?

– Что ты, милая. Я старый солдат. Мне хватит и пяти.

– Тогда я вернусь через десять минут. Закрой входную дверь на засов.

Галюня ушла. Я быстро снял парик и отклеил усы, а затем залез под душ. К приходу Галюни я был как новая копейка.

– Ну как я тебе? – Я приосанился.

Галюня рассмеялась и ответила:

– С годами ты не меняешься. Задавака и дамский угодник.

– Спасибо на добром слове.

– Я тут пожевать тебе собрала. – Галюня поставила посреди стола сплетенную из лозы корзинку, содержимое которой было закрыто вышитой льняной салфеткой. – Ты, наверное, проголодался?

– У-у-у… – простонал я с вожделением. – Проголодался – это не то слово. Я готов съесть жареного быка, хотя и поужинал. Воздух родины и большая нервная нагрузка действуют на меня как аппетитные капли. У тебя там все спокойно?

– Да. Только Ядвига заскучала и немного буянит. Она как выпьет, без компании не может.

Спустя несколько минут я уже уписывал за обе щеки подогретые в микроволновке куриные окорочка с кетчупом, запивая еду виноградным соком домашнего приготовления. Оказывается, у Галюни была "фазенда" с виноградником и садом. Для души, как выразилась моя подружка.

Шел двенадцатый час ночи.

Глава 26

Я уехал от Галюни в половине первого. Мне нужно было торопиться. За время, которое я провел у Галюни, моя уверенность в том, что противостояние Джабраила и Чабри закончится победой последнего и что он не расколется, даже если за него примутся по-настоящему, здорово поколебалась.

Короче говоря, я пытался выдать желаемое за действительное. Так бывает со многими большими начальниками, когда они выступают перед народом, о которых можно сказать словами одного из моих учителей – "брешет и сам себе верит".

У меня уже не было сомнений в том, что Чабря занимает достаточно высокую ступень на иерархической лестнице воровского сообщества, несмотря на то, что он по милицейскому ведомству числился как барыга.