-- А теперь, молодой человек, -- говорю я Джемми, когда мы в тот последний вечер вынесли на балкон свои стулья, -- будьте добры вспомнить, кто должен был "закончить все".

   -- Хорошо, бабушка, -- говорит Джемми, -- эта знаменитая личность -- я.

   Однако, несмотря на столь шутливый ответ, вид у него был до того серьезный, что майор поднял брови на меня, а я на майора.

   -- Бабушка и крестный, -- говорит Джемми, -- вряд ли вы знаете, как много я думал о смерти мистера Эдсона.

   Это меня слегка испугало.

   -- Ах, это было печальное зрелище, милый мой, -- говорю я, -- а печальные воспоминания приходят на ум чаще веселых. Но это, -- говорю я после короткого молчания, желая развеселить себя, и майора, и Джемми -- всех вместе, -- это не значит "заканчивать". Так расскажи свою повесть, милый.

   -- Сейчас расскажу, -- говорит Джемми.

   -- А когда все это было, сэр? -- спрашиваю я. -- "Когда-то, давным-давно, когда свиньи пили вино"?

   -- Нет, бабушка, -- отвечает Джемми все так же серьезно, -- когда-то, давным-давно, когда французы пили вино.

   Я снова взглянула на майора, а майор взглянул на меня.

   -- Короче говоря, бабушка и крестный, -- говорит Джемми, -- это было в наши дни, и это повесть о жизни мистера Эдсона.

   Как я разволновалась! Как майор переменился в лице!

   -- То есть вы понимаете, -- говорит наш ясноглазый мальчик, -- я хочу рассказать вам эту повесть на свой лад. Я не спрошу у вас, правдива ли она или нет, во-первых, потому, что, по вашим словам, бабушка, вы очень мало знаете жизнь мистера Эдсона, а во-вторых, то немногое, что вы знаете, -- тайна.

   Я сложила руки на коленях и не отрывала глаз от Джемми, пока он говорил.

   -- Несчастный джентльмен, -- начинает Джемми, -- герой нашего рассказа, был сыном Такого-то, родился Там-то и выбрал себе такую-то профессию. Но нас интересует не этот период его жизни, а его юношеская привязанность к одной молодой и прекрасной особе.

   Я чуть не упала. Я не смела взглянуть на майора, но и не глядя на него, знала, какие чувства его обуревают.

   -- Отец нашего злосчастного героя, -- говорит Джемми, как будто подражая стилю некоторых своих книжек, -- был светский человек, лелеявший честолюбивые планы насчет будущего своего единственного сына, и потому он решительно воспротивился его предполагавшемуся браку с добродетельной, но бедной сиротой. Он даже зашел так далеко, что прямо пригрозил нашему герою лишить его наследства, если тот не отвратит своих помыслов от предмета своей преданной любви. В то же время он предложил сыну в качестве подходящей супруги дочь одного соседнего состоятельного джентльмена, которая была и хороша собой, и приятна в обращении, а в отношении приданого не оставляла желать ничего лучшего. Но молодой мистер Эдсон, верный первой и единственной любви, воспламенившей его сердце, отверг выгодное предложение и, осудив в почтительном письме гнев отца, увез свою любимую.

   Я, душенька, начала было успокаиваться, но, когда дело дошло до увоза, разволновалась пуще прежнего.

   -- Влюбленные, -- продолжал Джемми, -- бежали в Лондон и соединились брачными узами в церкви святого Клементия-Датчанина. И в этот период их ПРОСТОЙ, но трогательной истории мы видим их обитающими в жилище одной высокоуважаемой и всеми любимой леди, по имени Бабушка, проживавшей в ста милях от Норфолк-стрит.

   Я почувствовала, что теперь мы почти спасены, -- почувствовала, что милый мальчик и не подозревает о горькой правде, и, впервые взглянув на майора, глубоко вздохнула. Майор кивнул мне.

   -- Отец нашего героя, -- продолжал Джемми, -- был непреклонен и неукоснительно привел свою угрозу в исполнение, поэтому молодоженам пришлось в Лондоне очень плохо и было бы еще хуже, если бы их добрый ангел не привел их к миссис Бабушке, а та, догадавшись об их бедственном положении (несмотря на их старания скрыть это от нее), множеством деликатных ухищрений сглаживала их тернистый путь и смягчала остроту их первых горестей.