|
Потревожившие меня посторонние звуки мало походили на шаги, правильнее было бы назвать это просто движением — что-то беспрестанно передвигалось по второму этажу взад и вперед, в пределах какого-то небольшого пространства. Я вышел в темный пустой холл, откуда вела наверх винтовая лестница, и прислушался — мне показалось, что звуки медленно спускаются вниз, временами совершенно отчетливые, временами пониженные до еле слышного шороха. Я стоял неподвижно и слушал, слушал, слушал, пытаясь определить их источник, найти им какое-нибудь рациональное объяснение. Ничего подобного мне прежде слышать не приходилось; в конечном счете я решил, что это могла быть одна из ветвей нависавшего над домом дерева, которая, раскачиваясь на ветру, скребла по стене или крыше и создавала эффект чужеродного присутствия в верхних комнатах. Удовлетворившись такой разгадкой, я вернулся в свою спальню; в дальнейшем странные шумы меня уже не беспокоили, и вовсе не потому, что они прекратились, отнюдь нет, — просто я потерял к ним интерес, дав происходящему убедительное обоснование.
Куда меньше мне повезло со сновидениями, посещавшими меня этой ночью. Обычно я вообще сплю без снов, но на сей раз самые невероятные образы вставали передо мной как нельзя более явственно; я находился в роли пассивного наблюдателя, пространственные и временные барьеры были разрушены, слуховые и зрительные иллюзии сменяли одна другую, но особенно четко запечатлелась в моем сознании темная мрачная фигура в широкой шляпе с коническим верхом и еще одно столь же призрачное существо, неизменно присутствовавшее рядом с первым. Этих двоих я видел словно сквозь дымчатое стекло, а окружавшие их предметы были замутнены и преломлены, как будто отгороженные от меня толстой полупрозрачной стеной. В сущности, это был не сон в полном смысле слова, а лишь обрывки видений без конца и начала, открывавшие мне иной, причудливо-гротескный мир, иное измерение, несовместимое с реалиями повседневной жизни. Когда эта ночь наконец прошла, я очнулся на своей койке совершенно измученным и разбитым. На следующий день меня посетил архитектор, который составлял планы переустройства дома, и принес известие, чрезвычайно меня заинтересовавшее. Это был молодой еще человек, свободный от предрассудков и не верящий во всякие дурацкие легенды, какими обычно обрастают заброшенные старые усадьбы, особенно если они расположены в сельской глуши. — Человек непосвященный никогда бы не догадался, что в этом доме имеется секретная комната, — сказал архитектор, — что-то вроде тайника. Взгляните сюда. — Он развернул на столе свои чертежи и расчеты. — Вы в этом вполне уверены? — спросил я. — Думаю, это либо потайная молельня, — предположил он, — либо укрытие для беглых рабов. — Я ничего такого не замечал. — Я пока тоже. Но вот посмотрите… Он ткнул пальцем в план здания, вычерченный им после осмотра и замера всех внутренних помещений и фундамента. На втором этаже в самой старой части дома, согласно расчетам, должна была находиться еще одна комната, протянувшаяся вдоль всей северной стены. Разумеется, ни о какой тайной молельне не могло быть и речи — в нашем роду никогда не водилось папистов. Что же касается беглых рабов — это было как будто похоже на правду, но, с другой стороны, во времена, когда строилась эта часть здания, бегство рабов из южных штатов в Канаду еще не было достаточно распространенным явлением, чтобы оправдать создание специального тайника. Нет, данная версия тоже не годилась. — И вы уверены, что можете прямо сейчас показать мне эту комнату? — спросил я. — Ее там просто не может не быть. И действительно, комната была там, где он указывал. Очень умело и тщательно скрытая комната, хотя отсутствие окон в северной стене спальни могло бы и раньше навести меня на определенные догадки. |
