Посыльный не может даже нести мешок. Исиан делилась с ним своей трапезой.

– Они наглеют, – пробормотал он и тут же подумал, поняла ли она, что он имел в виду.

Судя по всему, поняла.

– Эта экспедиция за чужим добром и женщинами дала им не слишком много того и другого, верно? И они не так чувствительны, как ты.

– Не позволяй им раздражать тебя. У Д’варда были свои причины взять тебя с собой. Это их не касается. Хочешь, понесу пока мешок?

Исиан мотнула головой, подбросила мешок повыше на плечи и захромала дальше.

Д’вард, как обычно, шел в арьергарде. Он поставил перед собой задачу ободрять отстающих, раненых и ослабевших, хотя каждый день все новые бойцы валились с ног и их оставляли на сомнительную милость таргианцев. Злабориб шел впереди, возглавляя марш.

Страна была опустошена. Таргианцы сжигали дома и угоняли скот. Не было ни женщин, чтобы их насиловать, ни добра, чтобы его грабить, но это ничего не меняло – у войска не было вьючных животных, чтобы перевозить награбленное. Если усталым солдатам удавалось поймать зебу или зубра, зверь попадал прямиком в котел. Запасы продовольствия, захваченные из Лемода, истощились; весенние поля были пусты. Еще несколько таких дней, и голод поставит армию на колени.

Таргволл на севере сиял льдами и свежим весенним снегом. Где-то за ним передвигалась таргианская армия. На востоке тоже вырастали горы, приближаясь с каждым днем. Где-то там лежал Сальторпасский перевал, дорога домой, но усталые, изголодавшиеся воины даже не надеялись одолеть его, а потом и перевал Сиопасс. Кампания грозила войти в историю Вейлов как одно из величайших военных поражений. Благодаря Д’варду Джоалия захватила и разграбила Лемод, но во всех остальных отношениях все, чего она добилась, – заставила таргианцев разорять собственную страну. Дош находил это слишком слабым утешением.

Вместе с пиками Таргволла впереди их ждали бойня и плен, даже раньше, чем они достигнут перевала. Выжившие отправятся на серебряные рудники. Двое чужаков не могли рассчитывать ни на что большее. Дош служил своему богу, и умереть за Тиона означало, что он навечно займет место среди созвездий. Но девушке-то какой смысл оставаться здесь? Она была полезна в качестве проводника по Лемодвейлу – почему Д’вард оставил ее здесь? Неужели он настолько неблагодарен? Дош почему-то думал об Освободителе не так плохо. Насколько он помнил, в «Филобийском Завете» не было ни слова про Исиан. Это ничего не значило; пророчества вообще очень туманны.

Они поднялись на холм; теперь Талба и его люди отчетливо просматривались впереди. Он огляделся по сторонам – как всегда, ожидая увидеть движущуюся на них вторую таргианскую армию. Далекие точки означали разведчиков – уланов верхом на моа. Они описывали круги около отступающей армии, всевидящие, как ястребы, надоедливые, как москиты, и тем не менее они вообще прекратили нападать.

Храм!

Купа деревьев и несколько древних каменных построек стояли на отшибе, посреди пастбища, – понятно, любому поселению здесь не место, значит, это мог быть только храм. Весенняя листва на деревьях переливалась золотом, и такой же отблеск имел просвечивающий сквозь нее купол, а золотой цвет говорил: «Тион». Дош не мог противиться призыву. Он хотел, он рвался услужить своему господину.

– Посмотрю, не нужен ли я Д’варду? – пробормотал он и шагнул на обочину.