– Ублюдка крепче меня в этой армии нет!

– Знаю. Отлично. Сейчас я закончу обход, а ты пока умойся. Никто не должен знать, что я уехал, а не то за мной увяжется половина нагианцев – что бы я им ни приказал! Сразу же, как…

– Я тоже! – заявила Исиан. Она не позволит, чтобы ее оставляли, как маленькую!

Трое мужчин разом обернулись к ней; она напряженно пыталась выдумать хоть какую-нибудь убедительную причину, по которой ее нельзя оставлять, как маленькую.

– Но, госпожа! – не выдержал Злабориб. – Эта поездка не для…

– Я тоже! Д’вард, ты сам говорил мне, где безопаснее всего!

Безопаснее всего – рядом с ним, говорил он, ибо «Филобийский Завет» предсказывал множество вещей, которые ему предстояло сделать, прежде чем он умрет. И потом, если войску удастся благополучно добраться до Нагвейла и Джоалвейла, что будет с ней, с лемодийской предательницей? Даже если она вернется когда-нибудь в Лемод, ни один уважающий себя мужчина не возьмет ее в жены. И потом она сама хотела быть только рядом с Д’вардом. Она никогда не говорила ему этого, но если он попросит…

Он ухмыльнулся:

– Ты уверена, Л’ска? Это означает нелегкую дорогу и бессонную ночь.

– Уверена!

– Таргианские патрули могут перехватить нас и убить.

– Ты сам не веришь в это, иначе бы ты не поехал!

Он усмехнулся и одарил ее одной из своих редких замечательных улыбок, от которых мир становился светлее.

– Тогда пошли. – Он махнул рукой Дошу. – Поможешь этому ходячему ужасу привести себя в порядок, ладно, Л’ска? – Он вскочил со скамейки и исчез в дверях, оставив двоих мужчин ошалело смотреть ему вслед.

– Что означает этот «Л’ска», которым он тебя обзывает? – спросил Дош.

– Так, прозвище.

Злабориб пожал плечами:

– На классическом джоалийском «ляска» означает «отвага».

– О… – только и сказал Дош.

Исиан этого не знала, но ей это понравилось. Д’вард говорил, что так называется маленькое животное с бурой шерстью, но ее-то волосы были вовсе не бурыми. Они были темно-каштановыми.

39

Когда они осторожно выбрались из лагеря, Д’вард взял Исиан за руку. «Ну вот, так лучше», – подумала она. Потом решила, что он просто снова опекает ее, успокаивая, как маленькую. До сих пор единственный раз, когда он прикасался к ней, – это в ночь переправы через Лемодуотер, в ночь бегства из города. Тогда ее поразила его физическая сила, хотя она всегда считала, что совершенно не обязательно более уверенно двигаться в темноте только потому, что ты мужчина.

И потом эту прогулку вряд ли можно было назвать романтической, ибо взошел Трумб и от его зловещего зеленого света люди казались покойниками – какая уж тут романтика! Для влюбленных больше подошло бы розовое сияние Эльтианы. Кроме того, с ними был Дош – он шел впереди, показывая дорогу. Он шел, как покойник, ну, во всяком случае, как полуживой человек, – ему вообще лучше было бы отлежаться. Так что никакой романтики. Гораздо больше гусиной кожи и страха. Как бы то ни было, она не отнимала руки, время от времени легонько сжимая его пальцы.

Они выбрались из лагеря, так и не замеченные часовыми, что изрядно огорчило Д’варда. Потом Дош сказал, что он лучше пойдет вперед во избежание неприятностей, и наконец-то она осталась с Д’вардом наедине.

– Это ты нежничаешь или просто снова успокаиваешь меня, как младшую сестру?

Он отнял руку.