– Святой Прилис! – объявил Дош. – Я сделал все, как ты велел.

Тишина.

Огонь в лампаде плясал. На блестящей мраморной поверхности статуи играли блики, но ничего больше не происходило.

– Я Освободитель, – произнес Д’вард. – Ты звал меня?

Снова тишина.

– Может, он спит? – предположил Д’вард.

– Боги не спят! – возмутилась Исиан.

– Еще как спят!

– Обидно! – продолжал Д’вард, но она видела, что он не столько расстроен, сколько зол. – У меня армия, за которой надо приглядывать, и война, с которой надо что-то делать. Нам надо вернуться до рассвета. Как бы ты будил бога, Дош?

– Укусить его за ухо?

– Зубы поломаю. Лучше мыслей нет? Что за этой дверью?

– Маленькая комната со столом. Ничего больше. Из нее нет другого выхода.

– Прилис! – крикнул Д’вард. – Мы пришли!

Опять тишина.

– Что, если ты попробуешь свой ритуал?.. Нет, пожалуй, не надо.

– Ни за что! – Дош застонал и сел. – Похоже, нам придется ждать до утра.

– Черта с два я… Ага! – Д’вард подошел к угловой дверце. Он открыл ее, вошел. Закрыл за собой… и снова наступила тишина.

Прошло около минуты.

– Пойди, посмотри, как он там, Л’ска.

– Меня зовут по-другому! Только Д’вард называет меня так!

– Тогда, госпожа Исиан, не сходите ли вы и не посмотрите – пожалуйста?

Она поднялась и подошла к таинственной двери в углу. За дверью было темно. Она вернулась к Дошу и взяла лампаду. На стенах заплясали тени. Как Дош и говорил, там была маленькая комнатка со столом, заваленным книгами. Больше там не было никого и ничего – ни другой двери, ни окна, ни Д’варда.

Исиан и Дош ждали. Через полчаса или чуть больше она поняла, что глаза ее слипаются, а он и вовсе уснул или потерял сознание – по крайней мере, когда она попыталась разбудить его, он только застонал. Поэтому она вышла и попросила настоятеля послать монахов, чтобы те вынесли Доша – ему нужны постель и уход, объяснила она. Она сказала Ксаргику Капитану, что он и его люди могут спешиться; она очень вежливо спросила настоятеля, не найдется ли ей чего-нибудь поесть и места для сна. Она решила, что до утра ничего больше не произойдет.

Часть седьмая

Обмен фигурами

40

Смедли спустился к завтраку поздно. Голова слегка гудела, во рту стоял неприятный кислый привкус, и, бреясь, он дважды порезался. Что еще хуже, белье, которое он выстирал перед сном, не высохло за ночь. Слуги он нанять не сможет по меньшей мере до конца войны. Из более неотложных потребностей оставались пристойная одежда и несколько бычков.

За огромным викторианским обеденным столом могла разместиться по меньшей мере дюжина человек. Экзетер сидел за ним в одиночестве, листая толстую книгу, уложенную среди грязных тарелок. Он нехотя оторвался от нее.

– Доброе утро, – буркнул Смедли.

– Доброе утро! Прекрасное утро! Еще более приятное в твоем присутствии, разумеется.

– Дарю его тебе. Осталось что-нибудь в чайнике?

Ухмыляясь, Экзетер снял чехол и подвинул к себе чайник. Заглянув в него, он скривился:

– Там еще много, но мне кажется, кто-то полоскал в нем обувь.

– То, что нужно! – сказал Смедли и сел.

Экзетер налил чай.