Рэйчел подалась вперед, поставив локти на железный столик, и вперила в меня взгляд ярких нечеловеческих глаз, в котором не было места ни состраданию, ни юмору.

— Ты умираешь, — заявила она. — Опустошена изнутри. Я видела, Джонатан дал тебе отсрочку, но не стоит терять время попусту. Все происходит слишком быстро.

— Дэвид стал ифритом, — неожиданно вырвалось у меня. Я помнила, как это случилось с Рэйчел, которой, насколько мне было известно, первой из джиннов удалось вернуться в прежнее состояние. И она сделала это, черпая силу у второго по могуществу джинна в мире… Дэвида… ну, и в силу уникального стечения обстоятельств, включавшего в себя и смерть человека, и вмешательство Ма’ат, и экстраординарное сотрудничество между джинном и человеком.

— Мне нужны Ма’ат, — промолвила я. — Они нужны мне, чтобы исцелить Дэвида.

Рэйчел молча буравила меня неподвижным, хищным взглядом. В угасающем свете дня сияние ее глаз казалось сверхъестественным, такой эффект нельзя было объяснить одной лишь отраженной энергией. Она постучала длинными острыми ногтями по железу, и от этого звона по хребту у меня пробежали ледяные мурашки. Я поежилась.

— Ма’ат не придут. У вольных джиннов хватает своих забот, но даже если бы мы и попытались, этого было бы недостаточно. Дэвид слишком силен. Он просто вытянет жизнь из всех нас, но ему и того не хватит.

— Джонатан хочет, чтобы я…

Она вскинула руку.

— Меня не волнует, чего хочет Джонатан.

Это было нечто новое. И обескураживающее: Рэйчел всегда слыла преданной сторонницей Джонатана. Как я понимала, в мире джиннов существовал культ вождей группировок, заменявших им политические партии, но мне никогда и в голову не приходило, что ее приверженность может поколебаться. Она стояла за Джонатана. Казалось, так будет всегда.

— Если ты освободишь Дэвида, — продолжила Рэйчел, — он поведет охоту и начнется истребление. Я, в бытность свою ифритом, была опасна. Он будет смертоносен, и если он начнет охоту на Джонатана, Джонатан не сможет, чтобы остановить его, действовать так, как должен бы. Это ты понимаешь?

Полагаю, я понимала. Я чувствовала ненасытный голод Дэвида, острую необходимость в энергии выживания. Для меня было очевидно, что, будучи в здравом уме, он предпочел бы умереть, но не выкачивать энергию из Джонатана, но нынешнее его состояние не имело ни малейшего отношения к норме.

— Если ты будешь держать его в бутылке, он высосет тебя досуха, — тихо прошептала Рэйчел. — Но на этом все и кончится. Он будет заточен в стекле.

— Но сейчас он ничего из меня не тянет.

Она молча смерила меня таким долгим взглядом, что я ощутила нехорошую тяжесть в желудке.

— Или тянет?

— Ифриты могут тянуть энергию из людей, — ответила она, — но только из Хранителей. А в тебе, помимо того, есть и нечто нечеловеческое, способное его привлечь.

Дитя. О господи, дитя!

— Ты хочешь, чтобы я добровольно дала ему убить себя? — просила я. — Себя и ребенка? Чтобы спасти Джонатана?

— Это твой долг, — заявила Рэйчел. — Ты знаешь, что происходит, ты уже почувствовала. Джинны воюют. Убивают. Умирают. Нами овладевает безумие, и без Джонатана мира и покоя не будет нигде. Нигде, включая человеческий мир. Это ты понимаешь?

Я покачала головой не столько от непонимания, сколько от изнеможения.

— Ты просишь меня принести в жертву себя и дитя. А сама ты понимаешь, что это будет значить для него, если он все-таки переживет все происходящее?

— Да. Даже при этом, даже если это будет для него непереносимо, ты должна поступить так.