И полетел вертолет, уже успевший позабыть что такое небо на север, в Пакистан. Пакистан спешно перевооружался, готовясь противостоять в первую очередь не Индии, и даже не Советскому союзу — собственному народу он готовился противостоять, и вертолет там был нужен.

А сейчас вертолет, приписанный к юридически не существующей эскадрилье особого назначения, не имея на своем фюзеляже познавательных знаков Пакистана вез, как и несколько его собратьев, отборный отряд воинов Аллаха через границу, на афганскую территорию. Примерно то же самое, что когда то делали американцы во Вьетнаме — Эйр Америка, припоминаете?

Границу прошли на предельно низкой — еще не хватало нарваться на советские истребители, было получено агентурное сообщение что русским пилотам приказано любой ценой перехватить пакистанский летательный аппарат и посадить его на одном из афганских аэродромов, чтобы потом обвинить Пакистан во вмешательстве во внутренние дела Афганистана и сорвать женевский процесс*. На самом деле это было ложью, сообщение состряпали сотрудники ИСИ по согласованию с лидерами моджахедов, чтобы получить из армейской авиации в частные руки эскадрилью вертолетов и использовать ее для транспортировки наркотиков. Знал об этом и президент Уль-хак, ведь именно его жене Шафике Зия в конечном итоге поступала «доля» от наркобизнеса.

Вертолет летел, едва не задевая полозьями промерзшую землю приграничья, поднимая снежную пыль, но Зияутддин смотрел не в окно. Он смотрел на тех, кто летел вместе с ним, таких же по сути смертников как и он. И размышлял о том, кому Аллах дарует шахаду, а кто останется в живых. Он знал, что шахада будет не его, ведь это дар достойнейшим.

А он недостоин.

Вертолеты зависли над каким-то склоном, более-менее расчищенным, в десантных отсеках замигали красные лампы — выброска. Раскрылись широкие сдвижные двери — и воины Аллаха один за другим начали выпрыгивать на промерзшие склоны гор, это был уже Афганистан, провинция Хост. Кто замешкался — тех буквально выталкивали инструкторы, которые летели вместе с ними, по одному на каждую машину.

Вертолеты долго не могли находиться здесь — выгрузка шла одновременно со всех, и как только она была завершена, как только последний из муджахеддинов-штрафников оказался на афганской земле — вертолеты ушли обратно, обдав напоследок боевиков снежной пылью.

Только когда шум вертолетов затих, растворился в горах — боевики услышали и другой звук, далекий, но грозный, некоторым из боевиков он был знаком более чем хорошо. Как будто великан бил по горам, равномерно, ритмично и неотвратимо — бум, бум, бум. Горы накрывали советские установки залпового огня Ураган, самое мощное оружие Советской армии из всего, что было в Афганистане. После него остаются только оплавленные камни.

— В колонну по два — вперед! — приказал инструктор, араб с аккуратными, пышными усиками, становясь в хвост колонны — быстро!

— Абу-Абдалла, они не уходят! Мы выпустили половину из имевшихся у нас мин, а они не уходят!

Человек в пуштунской одежде и накинутом поверх привычной безрукавки теплым кяффирским трофейным ватником внимательно рассматривал позиции окопавшихся на высоте кяффиров в подзорную трубу.